Array Коллектив авторов - Противостояние лучших (сборник)

– Как вы себя чувствуете? – спросил доктор Огастин.

На Пендергаста снизошло умиротворение. Теперь он мог забыть все. Как если бы оковы его старых фальшивых воспоминаний и прежних вымышленных действий исчезли и у него появился шанс начать новую жизнь.

– Думаю, сейчас я хотел бы поспать, – сказал он.

Алоиз проснулся в темноте. Была ночь. Он встал и увидел Хелен, дремавшую на стуле возле его постели. Она проснулась, открыла глаза, улыбнулась и посмотрела на часы. Лунный свет озарял кружевные занавески на окне, отбрасывал бесплотное сияние на дубовую обшивку стен. Стул с куклой опустел.

– Сколько сейчас времени? – спросил пациент.

– Час ночи, – отозвалась женщина.

Он чувствовал себя на удивление свежим и отдохнувшим.

– Хочешь, я включу свет? – спросила Хелен.

– Нет, пожалуйста. Я люблю лунный свет. Ты помнишь полнолуние?

– О да, – сказала она. – Конечно. Луна.

Пендергаст был потрясен. На него накатила волна благодарности за то, что супруга жива, что она не умерла – и что он не виновен в ее смерти.

– Если я не был агентом ФБР, то чем я занимался?

– Ну, мы встретились после того, как ты ушел из частей особого назначения. Ты никогда не рассказывал о своей службе, а я не задавала вопросов. Ты жил в своем родовом поместье, как ничем не обремененный интеллектуал, и мы провели там несколько идиллических лет. Кроме того, мы путешествовали по всему миру. Тибет, Непал, Бразилия, Африка…

– Африка?

– Мы охотились на крупных животных. Однако меня не убивал лев. – Женщина сухо улыбнулась. – Позволь мне закончить, Алоиз. Я должна облегчить душу. Я не горжусь собой за то, что оставила тебя, но я начала опасаться за собственную жизнь. Находиться рядом с тобой стало опасно. И все это время Диоген вел себя как святой. Он узнал о существовании экспериментального лечения здесь, в Стоуни-Маунтин. Это… была наша последняя надежда.

Пендергаст задумчиво кивнул:

– Что будет со мной теперь?

– Мне сказали, что окончательное выздоровление займет время. Ты останешься здесь до тех пор, пока врачи не сочтут, что процесс завершен. Возможно, еще шесть месяцев.

– Ты хочешь сказать, что я не могу отсюда уйти?

Хелен заколебалась.

– Ты должен понимать, что все сделано по закону. Но это ради твоего же блага. Ведь твои заблуждения набирали силу несколько лет. Ты не можешь поправиться за одну ночь. Со временем ты сможешь вернуться в Пенумбру, к своей прежней жизни. – Она взяла его руки в свои. – Кто знает, что случится после этого? Может быть, для нас еще есть надежда…

Она сжала его ладони, и он ответил на ее пожатие.

Хелен улыбнулась и встала:

– Я приду навестить тебя завтра, около полудня.

Пендергаст посмотрел ей вслед. Прошло некоторое время, и он погрузился в глубокие раздумья. В комнате царила полная тишина, полоска лунного света медленно перемещалась по полу…

Наконец, часа через два, он встал с постели. В дальнем конце комнаты стоял тяжелый металлический шкаф: очевидно, его поставили здесь, когда превратили комнату в больничную палату. На дверцах висел замок. Алоиз огляделся по сторонам. На углу стола лежали какие-то бумаги. Он просмотрел их, но оказалось, что это рекламные проспекты и больничные меню. Пендергаст снял две скрепки с документов, подошел к шкафу – все это он проделал автоматически, – разогнул обе скрепки, вставил сначала одну, а потом вторую в висячий замок и одним уверенным движением открыл его.

И замер на месте. Где он научился вскрывать замки? Может, в частях особого назначения? Его воспоминания о тех временах оставались невнятными и неприятными.

Алоиз заглянул в шкаф и обнаружил там черный костюм, белую рубашку, галстук, туфли и носки. Он прикоснулся к ткани костюма, мягкой и элегантной, а кроме того, знакомой, точно собственная кожа. Внезапно Пендергаст почувствовал покалывание у основания шеи. Он проверил пиджак и брюки: сначала его рука потянулась к карману – где, как ему казалось, хранился бумажник и документы ФБР. Ничего. Остальные карманы со специальными вставками оставались на месте. И все они были пустыми. Никаких удостоверений личности, ничего.

Он снял больничный халат и надел рубашку, поглаживая мягкий тонкий хлопок. Затем надел брюки, галстук «Зенья» [18], пиджак и носки. Когда Алоиз взялся за туфли «Джон Лобб» [19], ему в голову пришла новая мысль: он перевернул левую туфлю и снял каблук. Там, в специальном углублении, лежали бритва и набор отмычек, две ампулы с какими-то химикатами и аккуратно сложенная банкнота в сто долларов.