Лариса Капицына - Дело №346

– Почему мы никогда не сидели так раньше? – задумчиво спросила она, смахивая кончиками дрожащих пальцев остатки слез. – Мне давно не было так хорошо. Я чувствую, что все осталось в прошлом, отпустило. А что чувствуешь ты?

– Я чувствую, что люблю тебя…

Так сказал Савва.

И все испортил.

Она не разозлилась и не рассмеялась. Она просто сделала вид, что не расслышала этих слов. Как-будто их не было. И это было хуже всего.

Он сам не знал, зачем брякнул это. Наверное, дело было в вине, он всегда очень быстро пьянел, и это было предметом для шуток, когда они собирались втроем.

А может быть его опьянило ее просветленное, улыбающееся лицо, но он сказал так, и она сразу заторопилась, сказала, что ей надо идти. Уже второй час ночи.

Действительно, было уже поздно. И эти слова прозвучали так естественно. Но Савва понял, что дело не во времени, просто ей стало неловко, и она боялась, что он ляпнет что-нибудь еще. И наверное поэтому не разрешила себя проводить. Сказала, что вызовет такси. Так будет удобнее.

Стоя у двери, она посмотрела на Савву и предложила, как-будто ничего не произошло:

– Сходим в субботу в киношку?

– Давай. На какое?

– Не знаю, – она пожала плечами. – Мне все равно.

– Заметано. Классно посидели!

– Ага.

Она чмокнула его в щеку при прощании. И немного смутившись, Савва ничего не спросил ее о том человеке, который ждал ее дома и может быть, ужасно волновался.

Савва хотел быть деликатным.

И напрасно, между прочим, не спросил, потому что этот человек собирался уничтожить просветленное, как будто умытое летним дождем, лицо…

Двое мужчин, бредущих по пустырю в предрассветной мгле, представляли собой странное зрелище. Первый – плотно сбитый, с большой лохматой головой, в клетчатой рубашке и широких серых штанах, держал в руке большой разводной ключ, другой рукой тащил за собой приятеля, более молодого и тщедушного на вид, голова которого была перемотана серой, в пятнах крови тряпкой.

Они называли друг друга Толя и Коля, хотя обоим было хорошо за пятьдесят, а у Коли даже имелся довольно взрослый внук. Они были пьяны до безобразия.

Тот, кого звали Коля, был локомотивом в их странной паре. Он держал своего приятеля под руку и упорно шел вперед, издавая громкое, свистящее сопение. Он был рассержен. Он считал что, у Толяна говнистый характер и этим объяснял все, что произошло с ними за последние сутки.

Они встретились вчера утром во дворе, и Толя намекнул ему, что у него есть заначка, и что «ведьма» не нашла ее, хотя обыскала его с ног до головы. Не сговариваясь, они направились в тошниловку, где их хорошо знали. Шагая бодрой походкой, выдающей легкое нетерпение, и размахивая зажатой в руках пятисоткой, Толян с упоением рассказывал, как «ведьма» обшмонала его, даже заставила разуться и снять носки, но не догадалась заглянуть под кепку, дура. Он не стал рассказывать, как унизителен был досмотр, как «ведьма» обшаривала его карманы, не сводя внимательных глаз с его лица, как долго не хотела отпускать, чувствуя подвох, как кричала ему в спину грубым голосом, чтобы через час он был дома, но в голосе слышалась досада, потому что по его довольной роже она поняла, что дала маху. Коле он сказал гордо: «Пить не хочу, но нажрусь из принципа, что б знала, сука, что всегда будет по-моему».

Коля должен был занести знакомому разводной ключ, но решил, что сделает это позже. Они взяли бутылку водки, закуску, планируя управиться минут за двадцать и пойти по своим делам. Но через некоторое время к ним присоединился приятель, тощий небритый мужик, которого они оба знали и считали алкашом. Пришлось взять еще бутылку, на закуску уже не хватило. При этом Толян все время упрекал тощего в том, что он любит выпить на халяву. Тощий обиделся и, желая реабилитироваться в их глазах, потащил их на хату, где справляли какое-то торжество и «бухла было море». На хате Тощего поперли сразу, даже не пустили на порог, а Колю и Толяна посадили за стол, и Коля помнил, что было очень весело и были даже какие-то бабы. В самый разгар веселья «бухло» кончилось, денег ни у кого не оказалось, и они решили занять у знакомого, который жил неподалеку. Кочуя с места на место, везде усаживаясь за стол и поднимая стакан, Коля ни разу не забыл про разводной ключ. Он был человеком слова и всегда выполнял обещанное. Он уже не помнил, какой сегодня день недели, не помнил имени приятеля, который ждал его с ключом, но ключ нигде не забыл и даже ни разу не выпустил из рук.