Джеймс Чейз - Он свое получит

Они говорили, не умолкая. И после ресторана, в машине, тоже продолжали говорить. Лишь когда солнце опустилось за горизонт, Джоан спохватилась, что сегодня вечером отец ждет гостей и ей предстоит исполнять роль хозяйки.

Она уехала, Гарри же направился через пляж к мотелю. Им внезапно овладели сомнения. Легко говорить о Глории с Джоан. Теперь он сознавал, что одно дело разговор, совсем другое – реальность. Он вовсе не был уверен, что все обойдется так благополучно и просто, как он расписывал Джоан.

«Она должна понимать, – твердил он про себя, – это мой единственный шанс. И ей нет места в моих планах. Она должна это понимать. Конечно, надо вести себя крайне осторожно, чтобы Глория ничего не заподозрила. И вообще, ей вовсе ни к чему совать нос во все дела. – Он зашагал еще медленнее. – Я скажу, что отношения между нами чисто деловые. И ей нет в них места. И поэтому лучше всего уехать. В первую очередь – из-за Борга. Да, упор надо сделать именно на Борга. Она женщина неглупая, должна понимать, что не только в ее, но и в моих интересах лучший выход теперь – расстаться…» Он вышел на дорожку, ведущую к домику, и с облегчением заметил, что окна погружены во тьму. «Должно быть, вышла куда-нибудь, – подумал он. – Что ж, это неплохо, будет время обдумать все еще раз хорошенько. Ведь еще не ясно, как лучше начать разговор».

Он повернул ручку и открыл дверь. Шагнул в полумрак, слегка притворил за собой дверь и стал нащупывать на стене выключатель.

– Пожалуйста, не включай свет, – прозвучал откуда-то из тьмы голос Глории.

Тут он увидел, что она сидит в кресле, лицом к окну. На белой стене вырисовывались очертания ее головы.

От тона, каким были сказаны эти слова, по коже его пробежали мурашки. Это не был голос Глории. Это был голос незнакомого человека.

– Что ты там делаешь? Сидишь в темноте… – пробормотал он, повернул выключатель и захлопнул дверь. Если она собирается закатить ему сцену, он ей сейчас устроит. Выигрывает сражение тот, кто наносит первый удар.

Лампочка, стоящая на камине, загорелась ровным желтым светом. Гарри взглянул на Глорию. Закипавшее в нем раздражение тут же угасло. Ее вид поверг его в ужас. Лицо было белым, словно снег. Глаза глубоко ввалились. Кожа туго обтягивала лицо, что делало ее голову похожей на череп.

Он уже собирался спросить, что случилось, но сдержался. Не стоило давать лишний повод закатить сцену.

– Прости, что так поздно, – сказал он. – Меня задержали. – Он прикурил и бросил спичку в камин. – Было много дел.

Она не ответила.

Внезапно ему показалось, что комната страшно тесная. Ему пришлось обогнуть кресло, в котором она сидела, чтобы подойти ко второму. Сел и притворно зевнул. Он понимал – сейчас не время затевать с ней разговор о расставании. Никогда прежде Гарри не видел у нее такого лица. Он сидел и чертыхался про себя. Сейчас, пожалуй, надо постараться смягчить, успокоить ее и выложить все потом, после еды.

– Давай-ка лучше пойдем перекусим, – сказал он. – А ты что весь день делала? Купалась?

Она повернула голову и встретилась с ним глазами. И снова его пробрала дрожь. Любовь, которую он прежде всегда читал в ее глазах, исчезла. Казалось, на него смотрит совершенно незнакомый человек.

– Нет, не купалась, – ответила она. Голос звучал надтреснуто и жестко.

– И зря. Тебе пошло бы на пользу. Пойдем поедим. Я проголодался. А ты?

Она пристально посмотрела на него.

– Ну, и как она, Гарри? – спокойно, даже слишком спокойно спросила она. – Оправдала ожидания?

Он замер. И тут жаркая волна гнева захлестнула его.

– Ты это о чем?

– Как она в любви? Тебя устраивает? А ты ее?

Гарри поднялся.

– Заткнись! – рявкнул он. – Я не намерен слушать весь этот бред!

– Почему бред? Ты же всегда гордился, какой ты замечательный любовник, разве не так? Почему же я не могу спросить, устроила ли она тебя?

– Говорят тебе, заткнись, значит, заткнись!

– Только не говори мне, что ты в нее влюбился, – продолжала Глория. – В это мне трудно поверить. Единственный человек в мире, к которому ты способен испытывать это чувство, это ты сам. Просто в ней есть новизна, молодость, свежесть, верно, Гарри? В отличие от меня. Дешевой, опостылевшей мелкой шлюшки, которая на какое-то время привлекла твое внимание. Разве не так?

Гарри с размаху ударил ее ладонью по лицу. Так сильно, что голова у нее откинулась назад. Она не двинулась с места, только вся сжалась и сидела неподвижно, уставившись на него; лицо – мертвая белая маска.