Салла Симукка - Черный, как смоль

– Мне надо идти, – проговорила она. – Пока.

Ноги девушки торопились унести ее из библиотеки как можно быстрее и как можно дальше от Огонька. Она заставила себя идти. Быстро и целенаправленно. Не оглядываясь.

Лишь на улице, на свежем воздухе, Белоснежка поняла: ей надо было сказать, что у нее есть молодой человек.

Она не сказала этого, потому что нырнула в огненную и одновременно ледяную воду глаз Огонька – и на секунду забыла обо всем.

Я тебя люблю.

Эти три слова так просто произнести и так трудно объяснить. Я знаю их смысл. Выдохну каждое слово, и с ними выйдет часть меня. Скажу их тебе, и так в них перейдет часть тебя. Моя любовь передастся тебе. Это заставит воспылать прошлое еще прекраснее, сильнее, лучистее…

Я сделаю тебя ярче, как самую яркую звезду ночного неба.

Ты будешь целиком моя. Как будто в этом всегда был смысл. Это твоя судьба. И моя судьба.

Сестра, сестра, сестра, сестра…

Когда Белоснежка находилась в доме своих родителей в Риихимяки, это слово все время стучало в ее голове. Но она не произносила его вслух. И в этот раз оно тоже не сорвалось с ее уст. Мама приготовила на обед ее любимое блюдо, лазанью с брынзой, но сегодня еда казалась безвкусной. Белоснежка чувствовала, что все, доставлявшее ей раньше удовольствие, потухло и онемело. Еда теперь была всего лишь топливом. И даже кофе стал невкусным.

Девушка догадывалась, что дело было в письме. Она почти убедила себя в том, что это просто глупая шутка, но все же анонимка беспокоила ее, и воспоминание о ней ныло где-то в мыслях. Письмо сделало все краски вокруг более серыми, сделало сам мир более мрачным, заставило исчезнуть вкус и остальные ощущения. Но ничего, когда Белоснежка сможет узнать, кто его написал, она отомстит ему за это – изящно, но хладнокровно.

И все же у родителей девушка не могла думать ни о чем другом, кроме того, что хочет выяснить, была ли у нее сестра. Летом в Праге проснулись потревоженные ложью Зеленки воспоминания, и они казались такими реальными… Белоснежка была абсолютно уверена, что у нее была сестра. Но, вернувшись в Финляндию, она немного засомневалась в этом. Девушка думала, что спросит отца с матерью напрямую, когда вернется домой, но этого не произошло.

Когда Белоснежка рассказала родителям о Зеленке, она не упомянула, что та назвалась ее единокровной сестрой. Осенью девушка несколько раз списывалась с юной пражанкой. Зеленка начала самостоятельно изучать математику, химию и биологию. Она хотела стать врачом. Также между делом она рассказала, что так и не уехала от Иржи, который получил новую работу в местной газете, потому что они заметили, что им удобно жить вместе. Между строк явно читалось, что после спасения Зеленки из горящего дома журналист решил позаботиться о ней. Белоснежка была рада за них обоих.

Зеленка подписывала свои письма словами «твоя духовная сестра». Сестра – это слово наталкивало Белоснежку на определенные мысли, и все же она избегала говорить о них вслух. Почему? Разве не проще всего было бы откровенно поговорить с родителями? Белоснежка не знала, почему она это не делает. Может, из-за маминой и папиной заботы и серьезности, из-за того, как тепло и нежно они стали вести себя с нею после возвращения из Праги? А может, ей просто казалось неправильным допрашивать их… Поездка отца в Прагу много лет назад оказалась совпадением и не была связана с ее, возможно, существующей сестрой, так что Белоснежка не хотела поднимать эту тему.

А еще девушке нравилось это появившееся между нею и родителями тепло. Она не хотела разрушать сложившиеся отношения тем, что могло быть лишь плодом ее воображения. Человек, если захочет, может придумать себе воспоминания и увериться в том, чего на самом деле не было.

Дни молчания превратились в недели, недели – в месяцы, и внезапно Белоснежка поняла, что не может придумать, как подойти к этой теме. Шквал нежности от родителей утих, и все трое вернулись к старым знакомым ролям, в которых говорили об обычных делах, общались, только когда это было необходимо, соблюдая видимость нормальной жизни, и пытались избежать мучительного безмолвия. Такого, как, например, царило теперь за субботним обедом.

– Хочешь еще? – спросила мама, чтобы заполнить тишину.

– Нет, спасибо, – ответила Белоснежка. – Можно мне посмотреть старые фотографии?