Джеймс Чейз - Миссия в Сиену

– Да.

– Хорошо. Поедешь туда в половине третьего. Возьмешь «ситроен». – Феликс закурил сигарету. – Теперь, когда вопрос решен, я хочу поговорить о другом… Ты никогда не рассказывала мне о Кранторе. Что это за тип?

Лорелли взглянула с удивлением.

– Крантор? Он мне не понравился: честолюбивый, хитрый, жестокий. А в чем дело?

– Альскони велел мне позвонить Крантору и узнать кое-что о Миклеме. Я ждал, что Крантор не сможет сразу дать сведений, но он выложил все в ту же секунду, словно читал по бумажке. Он знал о Миклеме все, что только можно знать: сколько у него денег, в каком они банке, на какую сумму он застрахован. Вот это работа! Такой проныра, ой-ей-ей! Он сообщил мне, что может рассказать такое о любом человеке в Лондоне, чей годовой доход превышает две тысячи долларов. Вот это да!

– Ну и что? – равнодушно спросила Лорелли.

– Альскони находит Крантора достойным внимания. Если он узнает, как этот мерзавец старается, как бы мне не полететь…

– В каком смысле?

– Он может пригласить Крантора сюда на мое место, – объяснил Феликс. – Такие типы нравятся старику, поэтому надо не слишком распространяться об его усердии. И еще.

Альскони, кажется, против нашей связи, так он это называет. Он считает, что твои прелести действуют на меня размягчающе.

– Нам нужно удирать отсюда, – заключила Лорелли, ломая руки. – Умоляю, Феликс, выслушай меня. Даже если полиция не загонит нас в угол, нами непременно займется Альскони. Надо удирать.

– Да замолчишь ли ты?! – воскликнул разъяренный Феликс. – Уверяю тебя, что если мы попытаемся надуть Альскони, то подпишем себе смертный приговор. Сколько можно вдалбливать это в твою голову?

– Значит, ты считаешь, что нам надо подождать, пока Альскони высосет тебя, как паук муху, а потом заменит на Крантора? – резко спросила Лорелли.

– Если сюда явится Крантор, я разберусь с ним раньше, чем он предстанет перед Альскони, – пообещал Феликс.

– При условии, что Альскони не разберется с тобой до того.

Феликс вскочил и ногой отбросил стул в сторону. Он подошел к Лорелли, схватил ее за руку и рывком поставил на ноги.

– Я никогда не был жесток с тобой! – прорычал он. – Но буду, если вынудишь меня. И тогда ты пожалеешь об этом. – Он грубо тряхнул девушку. – У нас нет выбора: ни у тебя, ни у меня. Мы влипли в это дерьмо по уши. Хочешь, чтобы я рассказал Альскони, что ты – клубок нервов, и собираешься оставить эту работу? Знаешь, что он сделает тогда с тобой? Отправит в клинику Энгельмана. Имей в виду, если ты не выкинешь из головы эту дурь, я бросаю тебя и умываю руки. Я поручился за тебя, но не надо воображать, что стану без конца потакать твоим капризам. Я не хочу поплатиться за тебя головой!

Лорелли быстро шагнула к нему и обняла за шею. – Ты прав, милый, – сказала она. – Прости меня. Это была минутная слабость, больше она не повторится. Просто я немножко устала.

– Так будет лучше для нас обоих, – сказал Феликс, не отвечая на ласку. – А теперь слушай. Я помогу тебе. Делай лишь то, что я тебе велю. Поняла?

Она кивнула, глядя мимо него.

Феликс взглянул на часы.

– Я должен идти к хозяину. Так я могу положиться на тебя или нет? Ты доставишь письмо?

– Да.

– Наконец-то я слышу разумную речь, – он слегка хлопнул Лорелли по попке. – Поедешь в половине третьего.

Проводив Феликса до двери, Лорелли вернулась к туалетному столику и посмотрела в зеркало. Напуганная собственной бледностью, она достала румяна и слегка подкрасила щеки. Потом закурила сигарету и задумалась. Она кожей чувствовала, что попала в западню. Никогда Лорелли не согласилась бы работать с Симоном Альскони, если бы знала, что он свяжет ее с таким количеством убийств во всех частях света. Кто мог это предположить? Когда Лорелли познакомилась с ним пять лет тому назад, он был всего лишь нищим виолончелистом, пиликавшим в одном из римских кафе. Она работала тогда танцовщицей в том же кафе. Подобно остальным служащим, она считала музыканта слегка тронутым эгоцентристом, не более, и не принимала его всерьез.

Альскони же все время хвастал своими необыкновенными предками из Сиены и намекал на то, что пройдет немного времени и он займет подобающее ему место и будет распоряжаться огромным состоянием.

Когда он был не в настроении играть на виолончели в оркестре, то ходил от столика к столику, ища собеседника, который готов был выслушать его эмоциональный рассказ о том, как семейство Вага было изгнано из Сиены, и как он поклялся вернуться туда.