Джеймс Чейз - Если вам дорога жизнь…

Берта икнула, прикрыв рот рукой.

– Что такое вы сказали?

Джейкоби повторил описание.

Берта задумалась, дыша в лицо Джейкоби луковыми парами.

– У меня тут жильцов хватает, – сказала она наконец. – Одни приезжают, другие уезжают. Запоминай я каждого, я бы уж целое состояние нажила, как в телевикторине.

– Значит, у вас часто останавливаются индейцы, так? – спросил Джейкоби, понимая, что на этой ожиревшей ведьме где сядешь, там и слезешь.

Берта откусила кусок гамбургера, пожевала, поглядела пустым взглядом куда-то мимо Джейкоби.

– Нет… не сказала бы.

– Дело-то серьезное. – Голос Джейкоби зазвучал тверже. – Мы ищем убийцу. Поэтому спрашиваю еще раз: не останавливался ли у вас молодой индеец?

Мизинцем Берта выковыряла полоску мяса откуда-то из коренного зуба.

– Не слыхала я ничего про ваше убийство. Вы полиция, вот и ищите.

– В третий раз повторяю вопрос: у вас останавливался недавно молодой индеец?

Убийство!

Берту внезапно прошиб пот. И ведь наказала себе: никакой им помощи, этим легавым… Но тут, видно, не до шуток.

– Был такой… останавливался.

Десять минут Джейкоби вытягивал из нее описание, но в конце концов он прямо-таки возликовал: сомнений нет, это он!

– А он зарегистрировался?

– У меня все регистрируются, – с достоинством ответила добродетельная Берта и передала ему захватанную книгу.

– Харри Льюкон? Это он?

– Угу.

– А эти двое: мистер и миссис Джек Аллен?

– Симпатичные воробушки. Они приехали вместе с ним.

– Домики 4 и 5… так?

Берта вздохнула.

– Угу.

– Мне надо позвонить, – заявил Джейкоби.

– Сколько угодно, – с кислой миной разрешила Берта.

Джейкоби позвонил в управление Беглеру. Выслушав его, Беглер обещал немедленно выслать в мотель бригаду из отдела по расследованию убийств.

– А ты, Макс, покрутись там до их приезда… похоже, след верный.

Джейкоби повесил трубку.

– Только этого не хватало, – с отвращением пробурчала Берта. – Теперь тут от вашего брата проходу не будет.

Джейкоби улыбнулся.

– Это еще слабо сказано, миссис Харрис, – утешил ее он.

В это время дня роскошный бар клуба «Пятьдесят» пустовал.

Лепски застал Боку Тохоло одного. Тот спокойно выкладывал на блюда из граненого стекла оливки, соленый миндаль и тому подобное, готовясь к пиковому времени – посетители нахлынут через пару часов.

Бока Тохоло был маленький щуплый человечек с седеющими волосами, глаза – две бусины черного янтаря. Завидев Лепски, вошедшего в тускло освещенный зал, он поставил банку с соленым миндалем на стойку, лицо его ничего особенного не выражало. Полицейский здесь, в этой святая святых – не иначе, как что-то очень серьезное. Но лично у него совесть была чиста, и в глаза Лепски он посмотрел не таясь и без боязни.

– Вы Тохоло? – спросил Лепски.

– Да, сэр… это я, – спокойно ответил старик.

– Я Лепски… из полицейского управления. – Лепски взобрался на табурет. Локти положил на отполированную стойку бара и изучающе, но без враждебности посмотрел на индейца.

– Понятно, сэр.

– Я разговаривал с мистером Хансеном, – сообщил Лепски. – Похоже, его что-то подводит память. Я думал, мне поможете вы.

Старик наполнил миндалем еще одно блюдо.

После паузы Лепски продолжал:

– Я спросил у мистера Хансена, не работал ли здесь молодой индеец, лет двадцати трех, с густыми черными волосами. Мистер Хансен такого не помнит. А вы?

Тохоло поднял голову:

– Может, вы о моем сыне, сэр?

На такой подарок Лепски не рассчитывал.

– Ваш сын? Он здесь работает?

Старик покачал головой.

– Он мог здесь сделать отличную карьеру. Он прирожденный бармен, мне до него далеко. Прямо талант, но мистер Хансен решил, что он слишком молод, и ему пришлось уехать.

Лепски внимательно посмотрел на старика. От него не укрылась ненависть, застарелой раной открывшаяся в глазах индейца.

– Где ваш сын сейчас, Тохоло?

– Не знаю, сэр. Из города он уехал. Уж четыре-пять месяцев от него ни весточки. Надеюсь, устроился в каком-нибудь приличном баре. На это дело у него прямо талант.

– А он долго здесь проработал, прежде чем мистер Хансен посчитал его слишком молодым?

– Долго ли? Месяца два.

– А еще кто-нибудь, кроме мистера Хансена, считал, что он молод для этой работы?

– Нет, сэр. На моего сына никто не жаловался.

Лепски задумался, погрыз ноготь большого пальца.

– Может, мистер Хансен и ваш сын чего-то не поделили? – спросил он наконец.