Эрик Сунд - Слабость Виктории Бергман (сборник)

Жанетт зажгла свет на кухне, подошла к холодильнику, достала масло и сыр.

Месть, подумала она. Как, черт возьми, месть могла толкнуть людей на такие крайности?

Роясь в морозилке в поисках хлеба для тостов, Жанетт переключилась на Юнатана Седера. Они убили мальчика, который ни в чем не был виноват. Даже если они хотели нанести его матери сокрушительный удар, прежде чем прикончить ее саму, их действия все равно оставались за пределами понимания Жанетт.

Жанетт нашла хлеб, взяла два куска, сунула в тостер.

Вряд ли она получит ответы на все вопросы.

Жанетт, подумала она, усвой наконец: как полицейский ты не всесильна, так что угомонись. Невозможно понять все.

Она села за кухонный стол и принялась листать каталог IKEA. Может, купить новую мебель именно сейчас – это не так уж глупо? Продажа дома наверняка займет какое-то время, а ей, Жанетт, не хочется, чтобы обстановка постоянно напоминала о прежней жизни. Иногда, когда она входила в гостиную, ей казалось – вот Оке развалился на вытертом диване. Кухонный стол и стулья они покупали вместе в “Эммаус лоппис” в Упсале, когда Юхан только-только родился. Лампы и ковры тоже были их, не ее. Даже калошница. На всем лежал отпечаток их с Оке совместной жизни.

Тостер щелкнул. Только Жанетт успела добавить его в инвентарный список приобретенного совместно с Оке, как зазвонил телефон.

Как ты сентиментальна, Жанетт, подумала она, закрыла каталог и сняла трубку.

Разумеется, это был Оке. Бывший муж словно знал, о чем она сейчас думает.

– Привет, – коротко сказала она в трубку.

– Привет. Как дела?

– Хорошо.

Пустые фразы. О чем еще говорить, кроме как о вещах сугубо практических?

– Как Юхан? – задала следующий вопрос Жанетт.

– Юхан? Да все нормально… Спит.

Повисла пауза, и Жанетт начала терять терпение.

– Раз ты позвонил – значит, ты, полагаю, чего-то хочешь. Опять что-нибудь с Юханом?

Оке кашлянул.

– Да, я хочу в выходные взять его с собой в Лондон. На футбол.

Только он и я. Быть отцом, все такое… Отцом? Очень вовремя, подумала Жанетт.

– Ладно. А он согласен?

Оке приглушенно рассмеялся.

– Да ну, тут и сомневаться нечего. Лондонское дерби, знаешь… Она вдруг заметила, что отвечает на смех Оке быстрой улыбкой. – Отлично, это ему на пользу. Только вы двое? А что Александра?

Снова пауза. Жанетт невидяще смотрела на тостер. Два золотистых ломтика выскочили и, конечно, уже начали остывать.

– Она устроила новую выставку и продала несколько картин.

Их купил – угадай, кто?

– Свинья пыхто, – не сдержалась Жанетт.

– Ну перестань. Представитель пенитенциарной системы, десять картин для тюрьмы Крунуберг. Елки, да это же, считай, твое рабочее место! – Оке захохотал. – Так что Александра останется в Стокгольме. Осталось продать еще несколько картин. Дела идут хорошо.

– Ага… поздравляю. Здорово, что у тебя все хорошо.

Было слышно, как Оке сглотнул.

– Как родители? – спросил он вдруг, и Жанетт узнала его манеру менять тему разговора. – Все еще в Японии?

Жанетт улыбнулась, вспомнив, насколько Оке не любил ее отца.

– В Китае. Вернутся домой недели через две-три.

Оке не ответил, и они какое-то время помолчали. Жанетт снова подумала об их некогда совместной жизни – бог знает когда это было!

– Слушай, – сказал Оке наконец, – у тебя нет желания пообедать? Мы бы с Юханом приехали.

– Пообедать? – Жанетт поколебалась. – А у тебя есть на это время?

– Есть, поэтому я и спросил, – сердито ответил он. – Завтра сможешь?

– Лучше послезавтра. К тому же я жду разрешения на обыск, так что пока вопрос открыт.

– Ладно, – вздохнул Оке, – позвони, как сможешь. – И положил трубку.

Она ответила на его вздох в уже опустевшую трубку, встала из-за стола и вынула хлеб из тостера. Плохо, думала она, готовя бутерброды. Плохо для Юхана. Ни намека на стабильность. Ей вспомнился комментарий Хуртига, когда они ехали в разоренный Ханной и Йессикой дом Седеров. “Для подростков все имеет колоссальное значение”, – сказал он тогда. Касательно случая Эстлунд и Фриберг большей правды и быть не могло.

Ну а Юхан? Ее собственный подросток? Сначала развод, потом события в “Грёна Лунд”, когда он исчез, а теперь эта проклятая ненависть между ней, у которой едва находится для него время, и Оке с Александрой, которые ведут себя как большие дети и не в состоянии решить, что они будут делать в ближайшие пару дней.

Жанетт сунула в рот последний кусок сухого остывшего хлеба и вернулась к телефону. Надо было поговорить с кем-нибудь, а единственный человек с соответствующей квалификацией – это София Цеттерлунд.