Эрик Сунд - Слабость Виктории Бергман (сборник)

София помечала на кассетах время и дату, и теперь у нее на работе в сейфе для документов скопилось двадцать пять маленьких пленок. Отрывки, которые она сочла особо интересными, она переписала начисто и заархивировала на флешке.

София открыла папку, названную “ВБ” и содержащую несколько текстовых файлов.

Дважды кликнув по одному из файлов, она прочла на экране:

Некоторые дни бывали лучше других. Мой желудок как будто обладал способностью заранее сообщать мне, когда они начнут ругаться.

София сверилась со своими записями: разговор шел о детстве Виктории, когда ее летом регулярно возили в провинцию Даларна. Почти каждые выходные Бергманы садились в машину и проезжали двести пятьдесят километров до маленького хутора в Дала-Флуда, а во время отпуска, согласно рассказу Виктории, чаще всего проводили там четыре недели подряд.

Она продолжила читать:

Желудок никогда не ошибался, и за несколько часов до начала криков я уже находилась в безопасности, в своей потайной каморке.

Обычно я делала себе бутерброды и разводила бутылку сока, поскольку не могла предугадать, как долго они будут ссориться и хватит ли у мамы времени приготовить еду.

Однажды я видела сквозь редкий забор, как он гонялся за ней по полю. Мама бежала изо всех сил, но он был проворнее и повалил ее ударом в затылок. Когда они потом вернулись во двор, у нее оказался сильно подбит глаз, а он отчаянно рыдал.

Мама его жалела.

Судьба обошлась с ним несправедливо, вынудив его выполнять тяжелую работу – воспитывать своих двух женщин.

Если бы мы с мамой еще хоть слушались его и не оказывали такого сопротивления.

София пометила себе, что именно следует проследить дальше, и закрыла документ.

Потом наобум открыла другую запись и сразу поняла, что это одна из тех встреч, когда Виктория полностью уходила в себя.

Беседа началась, как обычно: София задала вопрос, и Виктория ответила.

С каждым вопросом ответы становились все более пространными и бессвязными. Виктория начинала рассказывать об одном, это вызывало у нее ассоциацию с чем-то совершенно другим и так далее, причем темп речи все возрастал.

София отыскала кассету с записью разговора, вставила в магнитофон, нажала на пуск, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Голос Виктории Бергман:

Тогда я стала есть, чтобы они наконец заткнулись, и они сразу умолкли, увидев, на что я готова ради дружбы с ними. Правда, без лизания задниц. Притвориться, будто люблю их. Заставить их уважать меня. Заставить понять, что у меня все-таки есть мозги и я умею думать, хоть временами, когда я отправляюсь гулять в одиночестве, так и не кажется.

София открыла глаза, прочла надпись на футляре от кассеты и увидела, что разговор записан двумя месяцами раньше. Виктория рассказывала о жизни в интернате в Сигтуне [18]и о случае изощренного издевательства над младшими школьницами.

Голос продолжал.

Виктория сменила тему:

Когда деревянная хижина была достроена, меня это перестало забавлять, мне расхотелось лежать там с ним и читать комиксы, поэтому, когда он уснул, я вышла, спустилась к лодке, притащила один из деревянных настилов, прислонила его к входному отверстию и стала вколачивать гвозди, пока он там внутри не проснулся и не поинтересовался, чем я занимаюсь. Лежи на месте, сказала я, продолжая забивать гвозди, пока коробочка не опустела…

Голос исчез, и София поняла, что засыпает.

…а окошко было слишком маленьким, чтоб через него вылезти, и пока он плакал внутри, я притащила доски и заколотила окошко тоже. Может, попозже я его выпущу, может, нет, но пусть пока подумает в темноте над тем, насколько сильно я ему нравлюсь…

София выключила магнитофон, встала и посмотрела на часы.

Целый час?

Не может быть, подумала она. Вероятно, я задремала.

Около девяти часов София решила поступить так, как хотел Микаэль, и пойти к нему домой, в квартиру на Эландсгатан в квартале Монумент. По пути она купила еды на завтрак, поскольку знала, что его холодильник наверняка окажется пуст.

В квартире Микаэля она в полном изнеможении заснула на диване и проснулась от того, что Микаэль целовал ее в лоб.

– Привет, дорогая. Сюрприз, – тихо сказал он.

Она растерянно огляделась, почесывая то место, где ее пощекотала его жесткая черная борода.

– Привет, откуда ты взялся? Который час?

– Половина первого. Я успел на последний рейс.