Владимир Угрюмов - Дикий и Зверь

Более никто без разрешенья лесничего в лес не лез.

Так и подружились они. Иногда Дикий брал парней, приезжал сюда отдохнуть, иногда что-нибудь чинил в доме.

Дед вернулся из погреба с небольшой темной бутылкой. Бабка тут же стала мазать Дикому лицо, сказав, что на ночь придется еще помазать.

-- Это пока для смягчения, -- добавила. -- После баньки я тебя серьезней подлечу.

Мазь жгла лицо, но Дикий не сопротивлялся. Старикам казалось приятным заботиться о нем. Ему тоже нравилось.

Тем временем поспела картошка. К картошке хозяйка подала маринованные грибы и небольшие, хрустящие на зубах, огурчики собственного посола. Выставили хозяева на стол и большой жбан холодного кваса.

Захотелось есть! Дикий забыл это естественное человеческое желание за последние несколько суток. Язык, десны -- все болело, но он уминал угощение за обе щеки.

-- Аппетит имеется, парень. Жить будешь, -- хвалила его старушка.

-- Какое все вкусное. Настоящее, -- благодарно говорила Настя.

Холодный квас пили не спеша -- глоток за глотком.

Дед, ушедший заниматься банькой, через какое-то время вернулся и заявил -- скоро банька поспеет.

-- Арсентьевна, -- обратился он к старушке, -- приготовь полотенца.

-- Сама знаю. -- Старушка встала из-за стола и вышла из горницы. Скоро она появилась с охапкой белья -- несколько вафельных полотенец армейского образца, пара простыней, две чистые домотканные длинные белые рубахи. Все это добро она отдала Насте и стала объяснять как лучше разминать Дикому побитые мышцы. Настя слушала внимательно. Дикий заметил, что она даже несколько покраснела. Ему было лень что-либо объяснять, да и после той мясорубки, в которой они побывали, совместная баня ничего не могла значить...

-- Дед Гриша, -- обратился он к лесничьему, -- а венички имеются?

-- Обижаешь! А то как же?! Как без веничков-то? Я их уже заготовил, родимых. Махнешься от души. Да и Настюшка поможет.

Девушка покраснела еще больше.

-- Краса девица! -- восхищенно воскликнул дед. -- Ишь, как стыдлива! Но обижай ее, сокол. Ясная она.

-- Да будет тебе, старый! -- прикрикнула Арсентьевна на старика. -- Наш Дик сам знает!

x x x

Оказавшись в бане. Дикий не стал скромничать и, показывая пример, разделся догола в предбаннике и юркнул в парную. Забрался на верхний полок и лег на живот. Банька была небольшая, построенная бог весть когда, но починенная лесничим при помощи Дикого. Крохотное окошко запотело. В противоположном от полков углу над топкой краснели камни. Было довольно темно и уютно. Через несколько минут вошла Настя. Дикий не стал на нее смотреть, только сказал:

-- Ложись на нижний полок. Там не так жарко.

Она молча легла.

Жар постепенно пробирался в каждую пору, которые открылись не сразу, постепенно тело стало покрываться первыми каплями пота. Оно потело все больше и больше. Ссадины на лице и на теле защипало. Большего удовольствия и представить было нельзя...

Свои длинные волосы Настя собрала в пучок. Дикий спустился с полка, зачерпнул ковшом воду из тазика и бросил ее на камни. Вода зашипела, превращаясь в жаркий пар. Дикий лег обратно и спросил:

-- Не жарко тебе?

-- Нет, нормально, -- ответила Настя. -- Кто тебе эти милые старички? Родня?

-- Нет, родственники одного из моих приятелей.

-- А у тебя самого кто-нибудь есть?

На этот вопрос Дикий не ответил.

После Настя осмелела и, не стесняясь особенно своей наготы, отхлестала Дикого веником. После он ее отхлестал. И никакой эротики тут не просматривалось. Обычная банная процедура. "И ничего во мне даже не шевельнулось, -- усмехнулся Дикий про себя. -- Может, мне, того, отбили самые ценные органы?"

x x x

Через пару часов, переодетые в длинные льняные рубахи, похожие на персонажей славянского эпоса, Дикий и Настя вернулись в дом.

-- С легким паром! -- дружно встретили их хозяева.

Сели за стол. Арсентьевна потчевала окрошкой, разными соленьями, картошкой и зеленью с огорода, квасом. После пили чай...

Недавние пытки и стрельба казались Дикому какими-то нереальными видениями, кошмаром других измерений или цивилизаций. Истерзанным, правда, оставалось тело, но и оно после целительной венично-банной экзекуции отходило, оживало, успокаивалось.

И тут Дикий понял, что еще пять минут -- и он упадет под стол, заснет, его после оглоблями колоти -- не разбудишь.

Настя тоже намаялась, держалась с трудом. Старики заметили, что гостей сморило.

-- Ну и в пользу! -- весело вскрикнул дед. -- Я вам, детушки, уже на сеновале постелил. Днем там самое милое дело отдохнуть. На ночь я вам на печку перестелю!