Владимир Угрюмов - Судьба бригадира

Через полтора часа провожаю народ, предупредив, что в следующий раз заминирую все подходы к дверям. Естественно, они пропускают мое брюзжание мимо ушей. День сегодня вообще-то обычный, будний день. Но я хочу кое на что посмотреть и разведать обстановку. Для начала заезжаю в офис к Марку. У него дела идут нормально, но он просит меня побыстрее разобраться с конкурентами на трассе. Это мы сделаем обязательно. Как раз работа для наших новых бойцов. Пусть парни пошмаляют вдали от города да наведут ужас на мелких спекулянтов бензином.

Потом катаюсь по городу, присматривая хорошие места для будущего нашего бизнеса. Затем еду по полученному недавно адресу. Я звонил в Красноярск, и Вор дал мне координаты своего коллеги в Питере. Правда, у нас не Вор, но ставленник от сходняка в Москве, призванный быть смотрящим в нашем городе. Мне нужно с ним переговорить об отчислениях в воровской общак. О себе забывать нельзя, но и о людях тоже надо помнить. Я совсем недавно говорил по телефону с Волком и рад, что у него дела идут отлично. Пацаны в Красноярске наращивают обороты. Все живы, здоровы и мне того же желают. Парни зовут в гости, но вряд ли это случится в ближайшее время. Волк сказал, что они учредили банк, а он даже успел смотаться за бугор. Цыган, как я понял, с головой погрузился в бизнес. Учится всему прямо на ходу.

- Наслышан о тебе, Антоныч, - говорит Чахлый, покашливая в кулак. Проходи, устраивайся, как тебе удобней.

Захожу в клетушку, служащую смотрящему рабочим кабинетом. Вернее, он здесь встречается с людьми. Находится все это в здании бывшего дома быта. Таких клетушек-комнат здесь не перечесть.

- Чифирнешь? - интересуется положёнец.

- На воле этим не балуюсь... - отказываюсь от едкой жидкости, которую в подобном состоянии чаем назвать уже нельзя.

В тюрьме мне показывали, как легко разъедает чифир кусочек лезвия бритвы, если его оставить в кружке на сутки.

- Где за хозяином чалился? - спрашивает Чахлый, устраиваясь в ветхом креслице и кивком приглашая меня присесть напротив. Он худоват, но жилист. Плешивая голова щедро подернута сединой. Скуластое лицо пожилого человека. Чахлому, наверное, лет под шестьдесят, не меньше. Но все его движения вкрадчивы и упруги, словно таят в себе скрытую мощную пружину. Взгляд может быть разным, от смертельно-холодного до по-домашнему теплого. Этот старик прошел огонь и воду и немного больше...

Наш разговор затягивается часа на три. Поговорили мы душевно, без дерготни и недомолвок. Чахлый, по его словам, был изначально предубежден против меня и согласился разговаривать, лишь когда Вор из Красноярска уверил его, что я хоть и действую подчас как совсем безбашенный, но это только так кажется со стороны...

- Что ж, поверил я тебе, Антоныч, - кивнув, говорит мне Чахлый, - хотя молва о тебе нехорошая шла, кровавая. Слишком уж лют ты. Но вижу, после нашей с тобой беседы, не напрасно ты рубишь головушки, не напрасно. Те люди ко мне не приходили и не собирались. Совета у воров не просили. А ты сам пришел. - Старик закуривает беломорину, долго кашляет. - Решай сам, когда будешь греть братву. А я в случае чего подсоблю тебе своим словом, где это надо. А если сам не сумею, люди помогут.

- Вот здесь мой первый взнос... - ставлю перед стариком спортивную сумку. - А дальше когда сам буду приезжать, когда человека пришлю.

Старик заглядывает в сумку и удивленно качает головой. - Дела... произносит он, увидев, сколько там денег. - И не жаль? - в глазах Чахлого лукавое любопытство.

- Было б жаль, не принес, - усмехаюсь я. - И не на откуп пришел. Считаю, что так у нас быть и должно, потому как государство нам пенсию не назначит, да и за людей в зонах печали не имеет...

- Верно говоришь, - кивает старик. - Правда у нас своя.

Глава девятая

Проезжая по Петроградской стороне, вижу, как с тротуара голосует машину интересная девушка. Торможу.

- Мне до Невского, - приятно улыбаясь, говорит она.

- Садитесь, - разрешаю я.

Она быстро устраивается рядом. Ножки у нее в светлых, тонких колготках, довольно аппетитные. Приятная девчонка. Не спеша отъезжаю.

- Мне до Казанского, - уточняет она маршрут.

- Куда угодно, - уверяю ее.

- У меня только десятка, - предупреждает она об оплате проезда, с сомнением косясь на мои руки, лежащие на руле.

На правой руке она отлично видит перстень с бриллиантами, стоимость которого около семи тысяч долларов.

- Это очень большие деньги, - шучу я, - мне нечем давать сдачу.

Девушка смеется. Вот так же я встретил в Крыму Ингу, которая оказалась киллером...