Владимир Угрюмов: Судьба бригадира

Смотрю на темный лес. Снег уже чернеет, сходит на нет. Опять март месяц, но это уже другой. Помню, тоже в марте, я приехал в Красноярск и за очень короткое время создал свою полукриминальную империю. Кажется, это было совсем давно, а прошел всего год.

Когда был в зоне, время тянулось скучно и однообразно, и год казался большим этапом коммунячьей пятилетки. На воле год пролетел так что я этого просто не заметил, занятый массой всяческих вредных дел, именуемых по уголовному законодательству бандитизмом. Я - бандит, ушкуйник, головорез! Впрочем, какая мне сейчас разница, как меня назовут или называли? Я такой же человек, как и все остальные, но я никогда не был и не стану рабом существующего строя. Я вольный человек, а значит, жесткий и жестокий - иным воля не дается. Я люблю быть нежным с женщиной, которая мне нравится, но не всякая из них может сказать, что была в восторге от моего с ней обращения, потому что мне нельзя расслабляться даже на минуту. Как только расслабишься, тебя тут же сожрут. В нашем мире нельзя без когтей и клыков. Когда видят, что это все у тебя в наличии и готово к действию в любое мгновение, тебя уважают и боятся. Бараны не способны выжить сами, им требуется пастырь, который находит им пастбища, стрижет и в конце концов забивает на мясо. Я - пастух, я - русский ковбой, который хочет жить так, как он хочет. Это моя задача, поставленная самому себе.

И все-таки я долго, что ни говори, добирался в Питер. Расставшись с Ингой, заехал в Волгоград к своему корешку по зоне и проторчал там почти до весны. Приятелю нужно было помочь, чем я с интересом и занимался... Теперь кореш - серьезный авторитет на Волге, и с его командой вряд ли кто-то сможет поспорить в ближайшие полгода...

От Белоострова до Ушкова тянется курорта-пая зона побережья Финского залива. Здесь еще не совсем залив, а, как окрестил ее русский царь по имени Петр, Маркизова Лужа. Я читал о Петре, и мне кажется, мы с ним во многом похожи. Правда, кровей он неоднозначных, но важно не это, важно уметь строить свою империю. Построить и удержать завоеванное.

Платформа Комарове. Следующая станция моя. В Комарове - сплошь дачи. Здесь натыканы дома отдыха для творческих личностей - архитекторов, писателей... Здесь дачи многих известных в стране людей. Эти люди так же увлечены, как и я, но увлечения у них безобидные. Дай им Бог здоровья.

Выхожу в Зеленогорске через пятьдесят минут езды. Ближе к желтому старинному зданию железнодорожного вокзала, в самом начале длинного ряда автобусных остановок, приткнулись два кооперативных ларька. Ларьки работают круглосуточно. Тут же, напротив них, стоят машины местных извозчиков.

- Куда едем, парень? - весело интересуется один из частников.

- Уже приехал... - хмуро роняю я.

Водила хочет содрать с меня денег. И если бы я намылился куда-нибудь подальше Зеленогорска, наверняка бы содрал, так как автобуса в это время не дождешься. Бензиновый, мать его, кризис! Таксист понял, что ему ничего со мной не светит, и убрался обратно в свою тачку, трепаться с другим таким же водилой. Эти ребята - хищники, но ничего, скоро я ими займусь.

Подхожу и убеждаюсь, что ларьки действительно работают. Это уже признак нового времени. Люди куют себе не серп, а деньги.

Покупаю бутылку водки. Будем надеяться, что она не паленая и организм ее вынесет. Иду по лужам в город. Под мостом - море разливанное. Приходится подняться на насыпь, перейти железнодорожные пути и спуститься вновь на тротуар. Сколько себя помню, под этим мостом весной и осенью всегда была огромная лужа.

На улицах ни машин, ни народа. На перекрестке одиноко мигает желтым глазом светофор. Тишина и удивительно чистый воздух, Сказывается близость залива. Приморский городишко. Если дальше идти по проспекту Ленина, будет Приморское шоссе и большой парк, пляж и море.

Захожу в новый микрорайон. Его построили недавно. Раньше здесь было много частных домов. Тогда зимы были снежные, и улочки в обрамлении высоченных сугробов смотрелись сказочной декорацией. Детьми мы катались тут на лыжах, финских санях и русских санках. Строили снежные крепости и играли в хоккей на дороге. Это было в детстве. Теперь же здесь кирпичные дома, построенные по новым проектам. Может, они и вписываются в пейзаж курортного городка, но выглядят, по-моему, очень дерьмово. Пусть они удобные и прочее, но для меня любой многоэтажный дом - это барак из всеобщего социалистического лагеря. Одним словом - хренотень.

Нахожу нужный мне дом. Поднимаюсь на третий этаж. Звоню в обшитую коричневым дерматином дверь. Долго никто не подходит. Затем слышны шаркающие шаги за дверью и меня пытаются рассмотреть в глазок. На этой площадке вверху горит совсем тусклая лампочка, а на других площадках вообще нет света. Кто-то скоммуниздил лампочки для своих бытовых целей. Сейчас в дефиците все, и лампочки тоже.