Ольга Тарасевич: Карты великого мага

И, конечно, близкие родственники – это одно энергетическое поле. На уровне человеческой логики сын за отца не отвечает: люди разные. На уровне энергий грехи сына могут проявиться не только его собственными заболеваниями, но и болезнями отца.

Близкие люди вроде бы должны любить друг друга. Но чаще они безжалостно портят и ломают нервы, тела, судьбы. Не со зла – по неведению или в порыве эмоций. Однако совершенная неосознанно ошибка – это все равно ошибка, и начинает вращаться это колесо, и свои счета приходится оплачивать.

Новое тело Роуз выглядело очень похожим на прежнюю физическую оболочку. Алистер, увидев колоду Таро Тота и вспомнив все, даже поразился: у Тамары та же детская фигурка, тонкая талия, узкие бедра. И в постели она была такая же потрясающая, ненасытная, как тигрица. Словно демон в ангельском облике, порочный ребенок, святая распутница…

Да, он разрушил Роуз в тот самый первый период отношений, много лет назад. В нем уже тогда было слишком много темной силы – обычный человек не мог долго выносить такое; и рядом находиться невозможно, а в отдалении – еще хуже. И Алистер знал это – но отказаться от жены не мог, и она принялась убегать в алкогольное забытье, а он стал устраивать сцены – хотя в глубине души прекрасно знал, почему на самом деле пьет Роуз.

Он заразил ее собой, заразил магией. Энергии у Роуз в прежних воплощениях было еще слишком мало, чтобы заниматься магической наукой. Но она была настойчива, накапливала силу – и можно даже сказать, что в своем новом теле Тамары Варди в этом преуспела.

Они снова разрушили друг друга. Не могли этого не сделать.

Очень больно – но так надо.

Часть счета оплачена. А сколько там еще предстоит оплатить – пока и предположить сложно…

…ОН оставляет мое тело и сознание внезапно. Мысли включаются, уже мои собственные мысли. А все тело покалывают иголки. Кажется, что из него вылетает рой гудящих ос, отвратительных мух, мерзких жуков… Почему-то я точно знаю: ОН уже отпустил меня, ЕМУ надо было все рассказать, объяснить каждый нюанс про себя и свои действия. Теперь, когда ЕГО план выполнен до последнего, ему было важно все рассказать нам, мне и Денису. И ОН не мог это сделать другим образом, кроме как загнав меня на низкий, темный план…

После ЕГО ухода мне становится легче. Легче – но и страшнее. Мои мысли возвращаются, и это совсем невеселые мысли. Я вспоминаю, что могу прожить без инъекций максимум 4–6 часов. Потом начинаются неимоверные физические страдания. Вчера доза задержалась (наверное, подонки сделали это специально, чтобы посмотреть, насколько плотно я сижу на игле), и я ползала на коленях, умоляя поскорее уколоть меня. Бандиты заставили сначала вылизать их кроссовки. Потом Колян сделал инъекцию, а Петька сказал, что скоро отправит меня на работу, что я уже полностью готова для того, чтобы зарабатывать деньги.

Я делаю вид, что полностью покорна своим мучителям. Старательно имитирую то потерю памяти, то сумасшествие. Они не должны заподозрить во мне и намека на это невероятно сильное желание – выбраться и выжить любой ценой…

– Сиди тихо, не рыпайся. Вид делай жалостливый. Когда подавать будут – крестись. Катюха, – бандит Колян поворачивается к сидящей на соседнем сиденье девчушке лет десяти – чумазой и худой; я так понимаю, в их плане девчонке отведена роль моей дочери, старательно собирающей мамочке на лечение, – в обед ее к бусу подкатишь, поняла? Ты ее подкатишь, и я вам по дозе вколю. Чтобы, значится, до вечера кумара не было.

– Что значит – она меня подкатит? – интересуюсь я дрожащим голосом.

Зевнув, Колюня ухмыляется:

– Так ты же в инвалидной коляске работать будешь. Помни – ног у тебя нет. Чтоб не ходила там, просекла? И не вставала. А то костыли в натуре повыдергиваю. Вообще первым «мамкам» мы ноги реально ломали. Катюх, помнишь?

Чумазая девчонка горделиво провозглашает:

– А то. Перебивали по-настоящему. Только они долго после этого не протягивали. Ноги гнить начинали, красные делались, а иногда и фиолетовые. Зимой чернели.

Пытаюсь улыбнуться:

– Я так понимаю, мне круто повезло. Сейчас у вас другие правила?

Колян кивает, задумчиво рассматривает мои коленки, а потом вздыхает:

– Твои ноги ломать в натуре жалко. Для секса будешь тогда непригодна.

Я невольно краснею и очень боюсь, что сейчас Колян начнет сообщать скабрезные интимные подробности. А рядом – маленькая девчонка, похожая на мою внучку. Можно себе представить, какое детство у этой Катюхи и что ее ждет в будущем…