Рольф Бёрлинд - Темная сторона Швеции (сборник)

– Я думала, дети что-то заберут. Но они ко мне даже не заглядывают. Я даже забыла, что у меня есть дети.

Это Яннике уже слышала. У Инги-Лизы было двое взрослых детей – сын и дочь. Но мать явно не входила в список их приоритетов.

Инга-Лиза сжала губы.

– Не переживай. Не буду мучить тебя своими проблемами. Дай только отнести все это на помойку. Тебе, кстати, ничего не нужно?

Позже она поняла, что это не простое совпадение, а рука судьбы. Кто-то словно сидел за облаками и подсказывал ей: «Делай то, делай это». Пока Инга-Лиза варила кофе и курила, Яннике прошлась по коробкам и выбрала несколько вещей – в основном маленьких, чтобы их удобно было взять с собой. Самой полезной находкой стало платье Люсии, пришедшееся как раз впору, и корона. Инга-Лиза поразилась энтузиазму соседки и даже вставила в корону батарейку. Нацепив ее на Яннике, она радостно объявила:

– Горит!

– Можно мне это забрать? Ты уверена?

– Ну, конечно, милая. Все остальное отправится на помойку.

Она не спрашивала, зачем это все понадобилось Яннике. Инга-Лиза была настоящей подругой. Не то что Марья и остальные.

Ранним утром в день Святой Люсии Яннике приготовила глёг [6] Глёг – горячий рождественский напиток из красного вина с добавлением пряностей, распространенный в Финляндии, Швеции и Эстонии. в большой кастрюле, одолженной у Инги-Лизы, и налила в термос, который тоже пришлось одолжить. Он был такой же, как термос на работе. Однажды Яннике пририсовала ему глаза, чтобы он стал похож на безумного пингвина. Гунхильд не оценила шутку:

– Ты с ума сошла. У нас же будет собрание правления.

Как будто членам правления помешает юмор.

За выходные она выстирала и выгладила платье Люсии и широкий алый пояс, символизировавший кровь мученицы. Она все аккуратно сложила в бумажный пакет. В другой пакет Яннике положила рождественские подарки – все те мелкие предметы, полученные от Инги-Лизы. Ничего ценного. Гномы, подсвечники, соломенные звезды. Она приложила усилия: завернула все в подарочную бумагу, перевязала ленточками и наклеила этикетки с именами бывших коллег и пожеланиями счастливого Рождества, аккуратно выведенными чернилами.

Термос с глёгом она обернула полотенцами и поставила в рюкзак. Садясь в электричку, Яннике подумала, что она словно одна из тех, кто едет на работу. Усталые, серые лица. Забитые переходы. Температура была около нуля, шел мокрый снег. Яннике досталось место. Она сидела и листала бесплатную газету. Школьники с блестками в волосах возвращались домой после ночной гулянки. Яннике улыбнулась. Сама она была трезва, как стеклышко.

Ей снова повезло – код в подъезде остался прежним. Она поднялась на верхний этаж, затем по узкой лесенке на чердак. Там, за шахтой, переоделась. На улице ей было холодно, но в помещении стало жарко. Одежду она сложила в пакет и поставила у стены. Повязала алый пояс, надела на свежевымытые волосы корону. В стекле увидела свое отражение. Нажала кнопку, и загорелись свечи на короне. Пока все шло по плану. Яннике откашлялась.

– В нашем темном доме… – пропела она и пошла вниз.

Дверь, ведущая в ее предыдущее место работы, была украшена рождественским венком из самшита. От него несло кошачьей мочой, как и в прошлом году. «Так ничему и не учатся», – подумала она. Словно нельзя было купить венок из брусники. Они не воняют.

На часах было без четверти девять. Яннике подняла повыше термос и позвонила.

Открыла Марья. На лице у нее сразу появилась тревога.

– Кто там? Это ты?

– Тсс… – прижала Яннике палец к губам. – Я ненадолго. Я только…

Она показала пакет с подарками.

– Я только хотела попросить прощения, – пробормотала она, стараясь, чтобы в голосе звучало раскаяние. – Я принесла вам глёг. Марья, милая, помоги мне.

Совестливость Марьи была ей на руку. Она собрала бывших коллег в конференц-зале. Поразительно, но все десять оказались на рабочем месте, что тоже сыграло ей на руку. Марья даже достала чашки для глёга.

Яннике держала спину прямо. Стоя на пороге конференц-зала, она спокойно обвела взглядом своих бывших коллег. Гунхильд с напряженным лицом. Сильвию с новой прической. Растолстевшую Эви с одышкой. Кто-то зажег свечи. Пахло пылью и старой бумагой. Яннике хотела произнести речь, но передумала. Так лучше. Эффектнее. Она налила каждому глёг, не пролив ни капли. Руки у нее не дрожали. Она сохраняла полное спокойствие.

– Счастливого Рождества! – сказала она, глядя, как они подносят ко рту стаканы.