Анна и Сергей Литвиновы - Бойтесь данайцев, дары приносящих

Вот и сейчас он спрашивал ее: «А почему вы с Виленом так мало стали встречаться с вашими институтскими друзьями? К примеру, с Владиславом Иноземцевым и женой его Галей?»

– А это надо? – мурлыкала она, размякнув, под атласным покрывалом. Она поводила пальчиком по груди Александра Федосеевича, густо волосатой и кое-где седой. Что ни говори, связь с ним давала больше вдохновения и удовлетворения, чем жизнь с Виленом и тем более с кем-либо до мужа. Хотя и стыдно, конечно, бывало до сих пор, и гадко. Почему, ну, почему, спрашивала она себя, жизнь у меня не может быть, как у всех, прямой и честной? Почему она вся изломанная и тайная – и в смысле службы, и по части любви? Но на эти риторические вопросы не находилось ответов.

– Надо ли встречаться с Иноземцевыми? – переспрашивал полковник. – Конечно! Любой контакт очень важен для разведчика (и контрразведчика). Тем более такой, который связан с секретной работой. Это открывает новые горизонты для возможной дезинформации противника.

– Мы тут с Галиной Иноземцевой видались, – растеклась Лера. – Я ей аборт делать помогала. Нашла врача.

– А почему она в поликлинику не пошла?

– Тренируется вместе с парашютистками в сборной СССР.

– Что, Иноземцева ушла из ОКБ ради этого?

– Да, говорит, всю жизнь мечтала прыгать, нравится ей это.

– Н‑да? Что ж – хорошо, что ты подруге помогла. Это сближает. Да и она тебе теперь обязана, согласись. Поэтому сам бог вам велел продолжить общение. Пригласи ее и Владика к себе.

– Они не живут вместе.

– Зови по отдельности. Сходи с ней в театр.

– Я Иноземцеву уже на «Лебединое», на Плисецкую, позвала.

– Видишь, как хорошо, и какая ты у меня умница! Сама все знаешь и понимаешь.

И Пнин снова начал целовать Леру в плечи и в шею.

А потом, когда они оба приняли душ и лениво, в халатах, ели за столом виноград (видать, специально привезли из Узбекистана), а также чудной иностранный вонючий сыр «рокфор», Пнин сказал:

– А теперь, моя девочка, соберись и послушай меня очень внимательно.

– Яволь, херр оберст! – сказала она, дурачась, однако Пнин посмотрел строго. Она приняла серьезный вид, и тогда он начал:

– Тебе предстоит провести весьма важную спецоперацию. О ней, в полном объеме, знают только два человека: я да ты. Целью ее должна стать дезинформация главного противника. Наш спецотдел, после консультаций с учеными, подготовил документы, которые должны будут ввести церэушников в заблуждение относительно приоритетных работ, что ведутся в «ящике», где ты служишь. Пусть думают, что у вас в шараге разрабатывается то направление, что мы им с тобой продемонстрируем, – в то время, как ты и твои коллеги трудятся по совсем другим темам.

– Я поняла, – кивнула девушка.

– Действовать ты будешь совершенно самостоятельно и на свой страх и риск. Никто больше не знает об операции и помогать тебе не будет. Провалишься – тебя, конечно, не расстреляют, как американского агента, но неприятности начнутся крупнейшие. И вся наша игра с церэушниками пойдет насмарку.

– Что надо делать?

– Принесешь на работу фотоаппарат, которым тебя снабдили наши заокеанские коллеги. Запросишь в вашей секретной части те чертежи и тома техдокументации, что я тебе скажу. Эти тома и чертежи были изготовлены нашими людьми специально. Никто – ни в секретной части, ни в руководстве – не знает, откуда и почему в архиве взялись эта техдокументация и листы. Им было сказано хранить – они и взяли. Затребуешь якобы для работы указанные чертежи и тома. Затем все перефотографируешь.

– Как я это пересниму, если своего кабинета у меня нет, а в отделе постоянно народ толчется?

– Придумай. Агент ты или кто? После того как сделаешь дело, пленку оставишь в тайнике с пояснением: это проект, над которым наш отдел трудился все последнее время, в авральном режиме и закончил только к первому мая. Поняла?

…В понедельник начальник отдела, где работала Лера, собрался на весь день убыть к смежникам. Лера подкатилась к нему:

– Павел Петрович, будьте добры, дайте ключик от вашего кабинета.

– Это еще зачем? – ощетинился начальник.

– Я стенгазету делаю ко Дню воздушного флота. В отделе совсем негде развернуться.

– Да? Только смотри, чтоб у меня без пьянки и разного прочего!

– Что вы, Павел Петрович! Разве я могу! Замужняя женщина. Никто, кроме меня, даже порог не переступит.

И она сдержала обещание.

Только рано утром взяла в секретной части комплект документов по проекту «Оса» и восемь томов пояснительной записки.