Джеймс Чейз - Том 21. Поцелуй мой кулак. За все рассчитаюсь с тобой.

— Вы приезжий?

Его голос звучал сипло, словно сорванный от крика. Я подтвердил, добавив, что приехал совсем недавно и буду работать с мисс Бакстер, служащей социальной опеки.

Он сдвинул фуражку со лба и, не поднимая глаз от огрызка карандаша, вздохнул и нехотя вытащил бланк заявления велев мне его заполнить. Я беспрекословно заполнил бланк и вернул сержанту. В графе стоимости украденного я каллиграфическим почерком написал: «1500 долларов».

Он лениво начал просматривать написанное, потом его массивное лицо напряглось, и, отодвинув бланк ко мне, тыкая грязным пальцем в графу «стоимость украденного», он осведомился своим сиплым голосом:

— Это что такое?

— Столько стоит портсигар.

Он что-то пробурчал себе под нос, сверля меня взглядом, потом уставился на бланк.

— Мой пиджак порезан бритвой, — продолжал я.

— Вот как? Пиджак тоже стоит тысячу пятьсот долларов?

— Пиджак стоил триста долларов.

Он фыркнул, выпустив воздух сквозь мясистые ноздри.

— Можете описать мальчишку?

— Примерно лет десяти, черная рубашка, джинсы, — ответил я. — Темноволосый, грязный.

— Видите его здесь?

Я обернулся и посмотрел на сидящих в ряд ребят. Большинство из них были темноволосые, грязные, все как один одетые в черные рубашки и джинсы.

— Это мог быть любой из них, — ответил я.

— Угу, — промычал он, не переставая сверлить меня взглядом. — Вы уверены насчет стоимости портсигара?

— Абсолютно!

— Угу, — он потер грязную шею, потом, после небольшого раздумья, положил бланк на стопку точно таких же. — Если мы его найдем, дадим вам знать. — Последовала пауза, потом он небрежно поинтересовался: — Долго пробудете?

— Два или три месяца.

— С мисс Бакстер?

— Такова идея.

Секунду он изучал меня, потом презрительная улыбка медленно наползла на его лицо.

— Ничего себе идея!

— Думаете, мне столько не продержаться?

Он засопел и снова принялся катать карандаш.

— Если мы его найдем, вас известят. Полторы тысячи баксов, каково!

— Да.

Он кивнул, потом вдруг проревел громовым голосом:

— Сидеть смирно, стервецы!

Я вышел и уже в дверях слышал, как он говорил другому копу, до этого молча подпиравшему грязную стенку:

— Еще один тронутый!

Часы показывали двадцать минут второго, когда я отправился на поиски ресторана, но, к моему удивлению, на главной улице их не оказалось. В конце концов пришлось довольствоваться сальным гамбургером в баре, набитом потными, пахнущими грязью людьми, с подозрением пялившими на меня глаза и сразу отводившими взгляд, едва я смотрел на них.

Выйдя из бара, я решил пройтись. Луисвилл не тот город, который может предложить что-либо достойное по части зрелищ. Кроме пыли и нищеты, здесь ничего нет. Я медленно обошел район, помеченный на карте Дженни как сектор номер пять, и познакомился с миром, о существовании которого не догадывался.

После блеска и великолепия Парадиз-Сити мне показалось, что я спустился в Ад Данте. На каждой улице во мне немедленно распознавали чужака. Люди сторонились меня, недоуменно оглядываясь и перешептываясь за моей спиной. Ребята свистели мне вслед, некоторые издавали громкие, непристойные звуки. Но я упрямо ходил до четырех часов, после чего повернул к офису Дженни. Теперь она казалась мне необычайной женщиной. Провести два года в таком аду и сохранить способность так улыбаться — немалое достижение.

Когда я вошел, то застал ее сидящей за столом и что-то быстро пишущей на желтом бланке. При моем появлении она подняла голову и встретила все той же теплой улыбкой, о которой я только что думал.

— Так-то лучше, Ларри, — она с одобрением посмотрела на мой наряд. — Гораздо лучше. Садитесь, я объясню вам свою систему регистрации, как я ее называю в шутку. Вы умеете обращаться с пишущей машинкой?

— Умею.

Я сел и подумал, а не сказать ли ей о портсигаре, но потом решил промолчать. У нее и так слишком много забот, чтобы думать еще и о моих.

В течение следующего часа она объясняла мне свою систему учета, показала сводки и картотеку, и все это время не переставая звонил телефон. В шестом часу она взяла несколько бланков, пару авторучек и заявила, что ей нужно идти.

— Закрывайте в шесть, — сказала она на прощание. — Но если бы вы напоследок успели отпечатать пару этих сводок…

— Нет проблем! Куда вы отправляетесь?

— В больницу. Надо навестить трех старушек. Мы открываем в девять утра. Но, возможно, я не сумею прийти раньше полудня. Завтра мой день посещения тюрьмы. Импровизируйте, Ларри. Не пасуйте перед ними, но за нос водить тоже не позволяйте. Если им понадобится что-то серьезное, скажите, чтобы поговорили со мной.