Джеймс Чейз - Том 22. В мертвом безмолвии. Тайна сокровищ Магараджи. Расскажи это птичкам

Энсон взял карандаш и принялся рисовать на листке бумаги бессмысленные фигуры.

— Первый взнос был тысячу двести двадцать два доллара, — сказал он, не глядя на Хармаса. — Здесь какая-то ошибка.

— Первоначально Барлоу был намерен застраховаться на пять тысяч долларов, — стоял на своем Хармас. — Мерривезер уверен в этом. Барлоу нужна была ссуда всего на три тысячи долларов.

Энсон закурил сигарету и, видя, что Хармас ждет от него ответа, медленно заговорил:

— Я понятия не имею о чем вы говорите, но могу сказать, что Барлоу заполнил стандартную анкету. Когда я приехал к нему в последний раз, он пожелал застраховаться на пятьдесят тысяч долларов… вы видели этот полис… он подписан им. Возможно, он советовался с Мерривезером перед встречей со мной. Но, вернувшись из банка, скорее всего он передумал и решил застраховаться на гораздо более крупную сумму.

— И ровно в десять раз, — спокойно заметил Хармас. — И откуда же у него взялись деньги, чтобы оплатить первый взнос?

— Деньги у него были… во всяком случае он их мне дал, — ответил Энсон.

— Могу я взглянуть на эту анкету? — спросил Хармас. — Я должен быть уверен, что Барлоу действительно разговаривал с Мерривезером, прежде чем он встретился с вами.

Энсон замер. Пепел от сигареты упал ему на колени.

— Но я разорвал ее и выбросил.

Теперь уже Хармас протянул время, закуривая сигарету. Он испытывающе глянул на Энсона, и тот с усилием, но все же выдержал его взгляд.

— Вы всегда так поступаете? — наконец спросил он.

— Только в том случае, если мне удается застраховать клиента. Поскольку это произошло, в анкете больше не было нужды.

Хармас некоторое время думал, затем пожал плечами.

— О’кей… я понял. — Хармас внезапно наклонился вперед и резко спросил: — Только для меня… Где вы были ночью 30 сентября?

Во рту Энсона вдруг стало сухо.

— Не понял. Что вы хотите этим сказать?

Хармас оскалил зубы в улыбке.

— Но вы же знаете Мэддокса. Он любит стопроцентное алиби. Он непременно хочет знать, где был всякий, имеющий хоть какое-то отношение к Барлоу, в ночь его убийства. — Улыбка Хармаса превратилась в гримасу. — Я бы не удивился, если бы он и у меня потребовал аналогичное объяснение. Это чистая формальность, но если вы полагаете, что я лезу не в свое дело, забудем об этом вопросе.

— Ну почему же?

Энсон выдвинул верхний ящик стола и взял записную книжку.

— Я работал допоздна в этом самом кабинете, — сказал он ровным, ничего не выражающим тоном. — Ушел в одиннадцать. Ежели желаете проверить мои слова, спросите ночного охранника.

— Это ни к чему, — Хармас беззаботно взмахнул рукой. — Я много размышлял над этим делом и склоняюсь к мысли, что бы правы. Даже если эта женщина и не в ладах с законом, будет лучше оплатить ее иск. Как вы правильно заметили, отказав ей, мы сделаем очень плохую рекламу нашей компании в этом районе. Вечером здесь будет Мэддокс. Я приложу все усилия, чтобы склонить его к оплате иска миссис Барлоу.

Сердце Энсона сделало судорожный скачек и замерло в груди.

— Мэддокс приезжает сюда?

— Да. Он хочет поговорить с Дженсоном. Я сообщу вам, если мне удастся убедить его оплатить иск. Вы будете дома сегодня вечером?

Энсон кивнул.

— Я буду дома около девяти вечера. Но я знаю Мэддокса, он ни за что не удовлетворит иск.

— Как сказать. Старина Бэрроуз не любит плохой рекламы. А ведь пресса может поднять ужасную шумиху вокруг этого дела. Я не хотел бы допустить это. — Хармас поднялся и отодвинул кресло. — Но хватит о работе. Вы знаете антикварный магазин на углу квартала? Я купил у них пресс-папье. Они уверили меня, что это действительно замечательная вещь. — Вытащив из кармана пластиковый пакет, Хармас вытряхнул оригинальное пресс-папье и подтолкнул его к Энсону. — Хелен буквально помешана на антиквариате, но я боюсь, как бы это не оказалось подделкой… скажем, японской, выпуска примерно 1960 года.

Даже не почувствовав подвоха, Энсон взял пресс-папье, внимательно осмотрел его и пожал плечами.

— Понятия не имею, но выглядит прелестно. Если вы скажете ей, что этой вещице сто лет, она будет счастлива.

Он вернул пресс-папье Хармасу, и тот аккуратно опустил игрушку в пластиковый мешочек.

— Да, нечто подобное я и скажу. — Хармас поднял руку. — Итак, если мне удастся уговорить Мэддокса оплатить иск, я вам сообщу.

Когда Хармас ушел, Энсон закурил очередную сигарету и задумчиво уставился на противоположную стенку. Он чувствовал, что его постепенно прижимают к стенке и хотя он пытался убедить себя, что особых неприятностей не предвидится, чувство страха нарастало. Ну а уж то, что Мэддокс не удовлетворит иск, Энсон знал наверняка. Он потерял эти деньги и даже не знает, кого в этом винить. Сейчас главное не выдать себя и выйти целым и невредимым из этой аферы. Во всем виновата Мэг. Если бы она сказала ему правду о своем прошлом, он ни за что не пошел бы на эту сомнительную авантюру.