Виктор Рябинин - Каждый умирает в своем отсеке

– Я, товарищ капитан, перед законом чист. И вы за это когда-нибудь ответите…

– Ах, «товарищ»! Ты мне еще и угрожаешь?

Ребром ладони его сильно ударили сзади по шее, и Андрей очухался лишь на полу. Сержант вдобавок пару раз смачно врезал ему сапогом по ребрам.

– Ну что? Такой разговор предпочитаешь? – подчеркнуто вежливо спросил капитан.

– За что?!

– Встать! Ишь, разлегся, сучара. Тут тебе не нары, належишься еще. С трудом Андрей поднялся и снова сел за стол.

– Так что писать? Может, продиктуешь, капитан?

– Давно бы так, голубок. Пиши: зачем сюда приехал, кого тут знаешь, зачем пошел в кабак… Короче, все пиши… А мы потом поглядим на твое творчество.

Когда капитан и сержант ушли, Андрей закурил. Документы ему не вернули, а вот сигареты оставили. И за это спасибо. Было ясно, что его зачем-то проверяют и с нетерпением ждут, что он сейчас будет рассказывать про Пашку. Дулю им с маком! Не дождутся, салаги. А может, все проще и от него требуется лишь взятка стражам правопорядка, которую он не может им предложить, так как денег у него нет. Ту единственную сотню «зеленых», что лежала в кармане перед походом в «Пиццерию», у него изъял из кармана сержант. Ее, конечно, уже не вернут, но и бог с ней! Осталось надеяться, что выручит Пашка, когда узнает от Наташи, что произошло в ресторане… Пашка… Павел Николаевич… Старый друг и новоиспеченный бизнесмен. «А может быть, это Пашка организовал все эти странные стычки и проверки?» – подумал Андрей, но сразу же отогнал от себя подобные мысли.

Когда Андрей вновь задокументировал все свои анкетные данные, причины приезда в родной город и события в «Пиццерии», в комнату снова вошли капитан и сержант.

– Да это какая-то отписка, – прочитав, заявил капитан. – Он издевается над нами, видно, ушлый мужичок. Посади-ка ты его пока во вторую. Начальник придет и сам разберется, что это за жук.

Отобрали поясной ремень и все остальное, а затем по длинному коридору повели в камеру, похожую на спичечный коробок. Табуретка, откидной стол, зарешеченное окно – больше ничего не было. Андрей просидел на табуретке часа три, иногда вставал, разминая ноги. Пол был бетонный, и ноги быстро зябли. Тягостно тянулась ночь, изредка, как из бездны, доносились посторонние звуки – голоса, музыка, вопли, собачий лай. Часа в три ночи кого-то с шумом и стенаниями втолкнули в соседнюю камеру. Лечь было некуда, и он кемарил сидя, поместя табурет в угол и прислонившись к холодной стене спиной. Когда туловище затекало, просыпался и вздрагивал. Под утро вообще привиделась чертовщина. Словно он выходит из затопленной лодки через торпедный аппарат. Только оказался вне корабля, как на него набросилась акула и принялась отрывать по куску. Андрей выхватил из специального крепления на ноге четырехствольный подводный пистолет, который используют боевые пловцы и принялся стрелять по морскому хищнику. Акула все приближалась к горлу, пока кто-то Батиным голосом не скомандовал: «Третий и пятый торпедные аппараты – то-о-всь! Третий и пятый торпедные аппараты – залп!»

Слава богу, скрипнула дверь, за Андреем пришел какой-то неизвестный сержант с унылым заспанным лицом.

– Пошли давай, – сказал, как отрезал, – тебя майор ждет.

– А сколько сейчас времени? – растирая затекшие ноги, спросил Андрей.

– Слушай, какая нам с тобой разница, сколько времени. Раз зовут, значит, надо идти. Я сам только прилег. Принесла его нелегкая…

Начальник отделения Семен Петрович Барсуков был похож на доброго и пожилого бухгалтера, у которого первый раз в жизни с первого раза сошелся годовой баланс. Для полноты сходства он натянул полотняные нарукавники на форменный френч. Завидя Андрея, заулыбался, засуетился, чему уж вовсе не было причин.

– Ну-ну, – просипел простуженно. – Садись, дорогой гостюшко, рассказывай по порядку, выходит, с самого Севера, с Заполярного круга к нам приехал безобразничать? Столица, мол, все стерпит, но по роду службы мы обязаны провести дознание. Человека покалечил, а у него родители, семья. Боюсь, как бы не потащили в суд.

Андрей попросил разрешения закурить, и майор угостил его сигаретой.

– А кто тебе нос расшиб? В той же драке?

– Да нет, здесь, в отделении, оступился в темноте.

Казалось, майор огорчился:

– Ну что же ты, милый, надо быть осторожнее. Так и шею свернешь, не заметишь.

Андрей охотно рассказал добродушному начальнику отделения, что приехал на родину, искал работу, устроился на «Вихрь», где и числится до сих пор.