Эдгар Уоллес - Дверь с семью замками

Из Чикаго он послал письмо секретарю библиотеки с чеком на вступительный взнос и заявлением о членстве, хотя научные труды, так хранящиеся, ему нужны были не более, чем бродячий зверинец диких котов. Дик надеялся, что сможет прочесть ее фамилию на квитанции о получении заявления, но, уже опустив письмо, сам понял, что к тому времени, когда квитанция вернется в Чикаго, он уже будет за тысячи миль отсюда, и выругал себя за безрассудство.

Естественно, что капитан Снид ничего ему не писал о ходе следствия, и Дику приходилось полагаться только на редкие английские газеты, попадавшиеся ему в руки, чтобы хоть немного быть в курсе дела об убийстве Лу Фини. Очевидно, следствие зашло в тупик, полиция до сих пор никого не арестовала, и постепенно заметки об этом преступлении сократились до маленьких сообщений в уголках газет.

В безуспешных попытках напасть на след объекта своих поисков Дик прибыл из Буэнос-Айреса в Кейптаун и здесь, наконец-то, впервые за все путешествие получил обрадовавшее его известие. Ему пришла телеграмма от Хейвлока, в которой тот просил немедленно возвращаться домой. С радостью в душе Дик сел на пароход «Грейл Кастл». В тот же день Дик сделал и второе важное для себя открытие (первое было сделано им в Буэнос-Айресе).

За все время путешествия Дика блуждающий огонек надежды на успех дела, из-за которого он объехал полмира, еще ни разу не появлялся, да и пыл охоты уже оставил его. От Кейптауна до Мадейры пароходом было тринадцать дней пути, включая остановки. Уже четыре дня Дик не получал почты. Для него, имеющего и другие интересы, кроме «палубных» видов спорта, бесед с пассажирами и ежедневного тотализатора, эти тринадцать дней были самым скучным периодом жизни. Но однажды, когда судно зашло в порт для пополнения запасов топлива, произошло чудо. Перед самым отходом к борту судна причалил катер и полдюжины пассажиров поднялись на палубу. На мгновение Дику показалось, что он бредит…

Это была она! Он не мог ошибиться! Он узнал бы ее среди миллиона других девушек. Она не замечала его и не давала повода ему самому обратиться к ней. И вот теперь, когда они, как говорится, оказались под одной крышей, и возможность, о которой он столько мечтал, сама представилась таким неожиданным образом, Дик вдруг оробел и сам избегал ее почти до последнего дня путешествия. Девушка же, когда они наконец встретились, была само равнодушие.

— Да, конечно, я знала, что вы на борту этого судна. Я видела вашу фамилию в списке пассажиров, — сказала она, и Дик так разволновался, что даже не обиделся, увидев усмешку в ее глазах.

— Почему же вы не заговорили со мной? — напрямик спросил он.

— Я думала, что вы здесь… по делу, — ответила она сердито. — Мой стюард сказал, что большую часть времени вы проводите в курительной комнате, наблюдая за картежниками. Интересно, когда вы собираетесь посетить библиотеку? Вы ведь стали нашим абонентом, не так ли?

— Да, — ответил он, чувствуя себя неловко. — Думаю, что так.

— Я это знаю точно, потому что подписывала ваше заявление, — сказал девушка.

— О, тогда вы… — он сделал выжидательную паузу.

— Я тот человек, который подписал ваше заявление, — ни один мускул не дрогнул на лице девушки.

— Как вас звать? — спросил он прямо.

— Ленсдаун, Сибилла Ленсдаун.

— Да, конечно, теперь я вспомнил!

— Вы, безусловно, видели эту фамилию на квитанции?

Он кивнул.

— Она была возвращена в библиотеку через отдел почтамта, в котором собираются невостребованные адресатами письма, — продолжала она безжалостно.

— Я никогда не встречал человека, который бы обладал такими уникальными способностями делать из собеседника дурака, как у вас, — запротестовал Дик, смеясь. — Я имею в виду положение, в которое вы меня все время ставите, — уточнил он.

На этом их разговор прекратился, и они продолжали стоять молча, пока не стемнело. Затем, находясь рядышком на темной палубе, они обменивались любезностями, пока…

— Входной огонь слева по борту, сэр, — прозвучал приглушенный голос на мостике вверху.

Молодая пара, облокотившись на поручень, ограничивающий узкое пространство палубы, наблюдала, как на фоне темного ночного моря на долю секунды вспыхивал и вновь исчезал живой свет маяка.

— Это маяк, не так ли?

Дик слегка придвинулся к девушке, незаметно скользя по поручню.

— Входной огонь, — начал объяснять он. — Не знаю почему, но его называют «стартовым», хотя больше подошло бы название «финишный».