Эдгар Уоллес - Тайна желтых нарциссов

- Если вы будете кричать. - спокойно сказал он, - то подумают, что я пою: китайцы не обладают мелодичными голосами, и люди уже часто приходили сюда наверх, когда я распевал китайские песни, так как предполагали, что кто-то зовет на помощь от ужасной боли.

- Этого вы не смеете делать! - тяжело дыша, прохрипел Мильбург. - Это вопреки закону. - Он сделал последнюю попытку спасти себя. - За это преступление вы попадете в тюрьму!

- Это меня весьма радует, - сказал Линг-Чу, - вся жизнь - тюрьма. Но вам наденут петлю на шею и вздернут на виселицу.

Он снял подушку со смертельно-бледного лица Мильбурга, так что тот мог видеть все движения китайца. Линг-Чу с большим удовлетворением осматривал свою работу.

Потом он подошел к маленькому стенному шкафчику и вынул оттуда маленькую коричневую бутылочку, которую он поставил рядом с кроватью. Он сам сел на кровать и стал разговаривать со своим пленником. Он плавно говорил по-английски, хотя делал от времени до времени маленькую паузу в поисках нехватающего слова. Иногда он употреблял выспренние н высокопарные слова. Иногда он становился немного педантичным. Он говорил медленно, с ударением на каждом слове.

- Вы не знаете китайцев. Вы не были в Китае и не жили там? Если я спрашиваю вас, жили ли вы там, я не хочу сказать, что вы несколько недель провели в одном из портовых городов, в хорошей гостинице. Ваш мистер Лайн поступил так, и он, понятно, ничего не имел от своего пребывания в Китае.

- Я ничего не знаю про мистера Лайна, - прервал его Мильбург, который почувствовал, что Линг-Чу каким-то образом ставил его в связь с дурным поведением этого человека.

- Хорошо, - сказал Линг-Чу и хлопнул себя плоским лезвием ножа по руке. - Если бы вы жили в Китае, - я хочу сказать в настоящем Китае, - тогда бы вы, быть может, имели понятие о нашем народе и о наших особенностях. Общеизвестно, что китайцы не боятся ни смерти, ни боли, это, понятно, немного преувеличено, потому что я знал многих преступников, которые боялись и того, и другого.

На секунду его тонкие губы скривились в улыбку, как

Будто он с удовольствием вспоминал об этих ужасных сценах. Но потом он снова сделался серьезным.

- С точки зрения европейца, мы все еще очень необразованны, но, по нашему собственному мнению, мы обладаем старой культурой, которая стоит гораздо выше культуры запада. Это я собираюсь втолковать вам.

Мильбург онемел от ужаса, когда Линг-Чу приставил к его груди острие своего ножа. Но китаец держал нож так легко, что Мильбург едва ощущал его прикосновение,

- Мы ценим права личности не так высоко, как европейцы. Например, объяснил он заботливо Мильбургу. - мы не очень нежно обращаемся с нашими пленными, когда мы того мнения, что, применяя некоторую силу, мы можем добиться у них признания.

- Что вы собираетесь делать со мной? - в ужасе спросил Мильбург. которому вдруг пришла в голову ужасная мысль.

- В Англии, а также в Америке, хотя американцы уже немного хитрее, преступника после ареста подвергают только продолжительному допросу. При этом он имеет возможность врать своим судьям, сколько угодно его фантазии. Ему предлагают вопросы и спрашивают его без конца, и не знают, говорит ли он правду, или лжет.

Мильбург тяжело дышал.

- Теперь вы поняли, куда я клоню?

- Я не знаю, чего вы хотите, - дрожащим голосом ответил Мильбург, - я знаю только, что вы собираетесь совершить ужасное преступление.

Линг-Чу сделал ему знак замолчать.

- Я совершенно точно знаю, что я делаю. Послушайте только, что я вам сейчас скажу. Приблизительно неделю тому назад ваш шеф, мистер Торнтон Лайн, был найден мертвым в Гайд-парке. На нем были только рубаха и брюки, и кто-то положил ему на грудь шелковую рубашку, чтобы унять кровь.

Он был убит в квартире маленькой молодой женщины, чье имя я правильно не могу произнести, но вы знаете, о ком я говорю.

Мильбург неподвижно уставился на китайца и после этих слов слабо кивнул головой.

- Он был убит вами, - медленно сказал Линг-Чу, - потому что он открыл, что вы его обокрали, и вы боялись, что он предаст вас в руки полиции.

- Это неправда, - заревел Мильбург. - Это ложь! Я говорю вам, что это неправда!

- Это мы сейчас узнаем, правда ли это, или нет.

Китаец сунул руку в карман. Мильбург широко раскрытыми глазами наблюдал за ним, но тот вынул только серебряный портсигар. Линг-Чу взял папиросу и молча курил, все время глядя на Мильбурга, потом он поднялся, подошел к шкафу, взял оттуда довольно большую бутылочку и поставил ее рядом с маленькой коричневой.