Эдгар Уоллес - Зловещий человек

— Что вы хотите сказать? — спросил пораженный Тарн.

— Я хочу сказать, что Сойока не станет терять времени, и вам лучше бы поторопиться…

Весь этот день Морис Тарн просидел у себя за письменным столом, глубоко засунув руки в карманы, опустив плечи и полузакрыв глаза. Предостережение Халлама звучало у него в ушах. Что и говорить, жизнь и свобода были весьма дороги ему. И ему хотелось — ужасно хотелось — думать «в одиночку». Он сам придумал это выражение. А он все время думал втроем: три линии мыслей шли параллельно, и вскоре сливались в один запутанный клубок, который он никак не мог распутать…

И вдруг в одну из самых мрачных минут раздумья пришло открытие, которому суждено было — хотя он не мог этого знать — повлечь за собой катастрофу.

— Телеграмма, сэр, — сказал клерк. — Мне кажется, это частный шифр.

— А?

Он мрачно посмотрел на положенный перед ним листок бумаги, Рассеянно взглянув сначала на подпись, он затем чуть не ахнул от удивления.

Отправителем был японский купец, с которым он имел дела от имени своего противозаконного синдиката. Сойока узнал об этом, и этот источник снабжения внезапно закрылся. Но что его поразило, это наличие полностью выписанного английского имени в середине телеграммы. Он поспешил отыскать ключ к шифру и выписать текст телеграммы.

Тогда Тарн понял, что произошло. По какой-то ошибке телеграмма, предназначенная главному представителю Сойоки, была адресована ему. Это открытие потрясло его… Полностью выписанное по-английски имя! Он держал на мушке своего соперника! Душа его преисполнилась дикой, безумной радостью, какой он не знал много лет. Произошло чудо: телеграмма была послана по его частному телеграфному адресу… по ошибке!

Он откинулся на стуле, тяжело дыша, с красным разгоряченным лицом. Эльза нашла его в таком виде, когда вошла, чтобы сказать, что она вечером, может быть, не будет дома. Он даже не ответил ей, и она, естественно, заключила по его красным щекам и воспаленным глазам, что он пил.

Сойока… у него в руках! Они хотят угрожать ему, да? Он им покажет…

Возвращаясь домой в тот вечер, Эльза, завернув на Чипсайд, увидела переходящую ей навстречу улицу знакомую фигуру.

— Как, Ральф? — сказала она. — Что вы делаете в этой трудолюбивой части Лондона? Я как-то не могу представить себе вас в Сити.

— Я виделся в этих краях с одним человеком, — сказал Ральф Халлам, шагая рядом с ней. — Вы собираетесь взять аристократический автомобиль или быть демократичной и сесть на автобус?

— Я собираюсь быть гигиеничной и идти пешком.

Они прошли по Ньюгэт-стрит, свернули к Олд-Бейли и остановились, чтобы полюбоваться пышным фасадом главного уголовного суда. Для Ральфа это здание представляло особый интерес, и он указал на место, где раньше находилась ньюгэтская тюрьма.

— Этот дом наводит на меня дрожь, — сказала Эльза и отвернулась.

— Я ручаюсь, что он наводит дрожь также на Мориса, — заметил неосторожно Ральф.

Эльза остановилась и взглянула на него.

— Что такое с мистером Тарном? — спросила она. — Он сделал что-нибудь ужасное, да? Вы не знаете, что именно?

Ральф рассмеялся и сменил тему. Он был плохой пешеход и потому обрадовался, когда они дошли до Эльгин Кресент.

— Вы ночуете сегодня у Лу, вы обещали ей вчера. Вы предупредили старика?

Она говорила с Тарном в тот день, но сомневалась, усвоил ли он, что она ему сказала. По какой-то причине, которую она не могла определить, она боялась этого предстоящего визита.

— Я не уверена, что мистер Тарн понял меня.

— А разве вы должны говорить ему? — спокойно спросил Ральф. — Морис сердит на меня за что-то, и мне сдается, что если он узнает, что вы едете к Лу, он станет возражать…

— Ну, что я могу ему сказать? — спросила удивленная Эльза. — Не могу же я лгать!

— Скажите ему, что вы собираетесь провести конец недели у подруги. Насколько я его знаю, он не станет спрашивать, у кого именно.

Эльзе это не особенно понравилось, но она согласилась.

— Я окажу вам моральную поддержку, — сказал он весело и, изменив свое первоначальное намерение расстаться с ней у подъезда, вошел в дом. Как Эльза и ожидала, мистер Тарн еще не возвращался.

Она оставила Ральфа в столовой, а сама пошла наверх собирать вещи.

Это заняло у нее больше времени, чем она предполагала, так как явилось одно новое и нелепое соображение. Одобрит ли ее поступок Поль Эмери? Действительно, нелепо! Она посмеялась над собой, продолжая собираться. Когда она спустилась вниз, Ральф сидел, развалившись в большом кресле у окна, и смотрел на игравших на Эльгин Кресент детей.