Джеймс Чейз - Том 24. В зыбкой тени. Итак, моя милая... Если вам дорога жизнь.

Я повесил костюм обратно и продолжил поиски. Нужно было соблюдать предельную осторожность и не нарушить порядок расположения одежды. Все это требовало времени, но ничего не поделаешь.

В одном из ящиков шкафа я обнаружил деревянную шкатулку, перевязанную черной лентой. Я перенес шкатулку к свету и открыл ее. Масса писем и фотографий. На большинстве фотографий Рита была снята как раз в белой тунике и высоких сапогах.

Самым поразительным было то, что высокий, широкоплечий мужчина в белой шелковой рубашке и черных испанских брюках держал ее на своих ладонях. Рита застыла, вытянувшись в гимнастической стойке, и это было замечательное зрелище, но нужно было иметь поистине чудовищную силу, чтобы вот так держать ее.

Там были и другие фотографии, снятые, по всей видимости, в ночном клубе, где она демонстрировала свой талант гимнастки и акробата. Партнер у нее был достойный: мускулистый красавец поразительной силы. Я не знаю, сколько она весила в то время, но, судя по фотографиям, столько же, что и сейчас. А это фунтов сто сорок. Несмотря на всю мою силу я понимал, что никогда подобное не сделаю.

Я отложил шкатулку в сторону. Письма послужат мне развлечением на сон грядущий. Я уже перенес постельное белье в комнату для гостей и приготовил постель. Я мог создать себе определенный комфорт за время отсутствия хозяев и не собирался отказываться от такой возможности.

Я провел в спальне Риты еще около двух часов, шаря по многочисленным ящикам шкафа и комода, но не нашел ничего достойного внимания. Зачем же, в таком случае, она заперла дверь? Может быть, ответ заключается в письмах, которые лежат в шкатулке? Но тогда почему Рита не сделала никакой попытки спрятать их более тщательно?

Я спустился вниз и вернулся обратно с бутылкой виски и холодным цыпленком. Основательно подкрепившись, я возобновил поиски. Я искал повсюду. Прощупал постель, особенно матрац и одеяло.

Потом я внимательно осмотрел окно, стены, паркет, мебель. И все же нашел это за шкафом. Я обнаружил висящую на гвозде портативную пишущую машинку в потертом кожаном футляре. Я вынул ее из футляра и тщательно осмотрел.

Даже без голубой писчей бумаги, заложенной в каретку, буквы «е» и «д», сильно стертые, были ярчайшим доказательством: именно на этой машинке напечатаны письма с угрозами, адресованные Зереку. Вывод напрашивался сам собой: автором этих писем являлась Рита.

Покачиваясь на каблуках, я послал довольную улыбку своему отражению в пыльном зеркале шкафа. Теперь она в моих руках. Это было лучшее, на что я мог надеяться.

На четвертый день я заскучал. Жизнь в пустом доме безрадостна, и я уже по горло сыт собственной компанией.

Конечно, большую часть времени я провел за чтением писем, найденных в шкатулке. Большинство из них было от поклонников, зачастую женатых. Меня заинтересовали несколько писем, наиболее часто встречающихся: подписанных инициалами М.Р. и вовсе без подписи.

Характерным для всех этих писем было то, что их писали еще до войны, и Рита полушага их в Каире.

Одно из последних писем было от Зерека. Он не проставил дату, но почтовая марка была погашена штемпелем «3 сентября 1939 года». Оно заинтересовало меня, потому что было единственным. Или она не сочла нужным хранить другие его письма?

«Шерри!

Я не мог увидеть тебя, должен сообщить: нам угрожает опасность. Совершенно незачем дальше оставаться здесь, у тебя есть еще максимум неделя, чтобы принять решение. В настоящий момент я располагаю достаточным количеством денег для нас двоих. Вместе мы можем исчезнуть из их поля зрения и начать новую жизнь. Сейчас наиболее безопасным городом мне представляется Париж: Позже, возможно, мы переберемся в Америку. Ответь немедленно. Ты можешь быть уверена в моей любви. Не теряй времени.

Генри».

Он, вероятно, написал это письмо, когда почувствовал приближение войны. Но почему из стольких предложений о замужестве, из дюжины мужчин она выбрала этого невзрачного Зерека?

Я положил письмо назад в шкатулку. Следующее письмо, длинное, злобное, от партнера Бориса Доумира, было датировано 31 августа 1939 года. Он обвинял Риту в том, что она спит с другими мужчинами, загубила их номер, избегает его. Страница за страницей он выливал на нее ушаты грязи. В конце концов злость Доумира иссякла, и он стал молить о любви, напоминал ей о счастливых днях и ночах, проведенных вместе, просил прогнать всех остальных мужчин и вернуться к нему. Похоже, он был на грани нервного срыва.