Татьяна Устинова - Близкие люди

Ему нужно было работать. Они мешали ему работать. Только это имело значение.

– Мой грузовик сейчас заедет в ворота, и вы его пропустите.

И все остальные грузовики вы пропустите тоже. Орать тут можете сколько хотите, только нам не мешайте! Если еще хоть одна машина встанет на въезде, я вызываю ОМОН. А до ОМОНа и мои ребята вполне справятся. И никаких кулачных боев не будет, – прикрикнул он на оживившихся подростков, – будут дубинки и слезоточивый газ! – Этот газ он придумал для пущей значительности. – Ваши действия незаконны, ваш активист об этом знает, поэтому с этой секунды за вашу жизнь и здоровье отвечает он. Лично. – Степан повернулся к Леониду Гаврилину и спросил душевно:

– Это понятно?

– Больно прыткий! – закричали из толпы. – Образованный больно! Ты скажи лучше, зачем на святом месте базар сооружаешь?! Бога не боишься?! Все денег мало?! Еще не все захапали, сволочи! Самое последнее отнимают, землю святую, только чтобы денег урвать и народ ограбить!

– Святая земля в Иерусалиме, – сказал Степан мрачно, – а чтоб зарабатывать, работать надо, а не по митингам брехаться!

Короче, так, орать – орите, а будете мешать, ребята моментально всем обеспечат досуг в райбольнице. – Он снова повернулся к Леониду Гаврилину и снова спросил нежно:

– Это понятно?

Леонид Гаврилин дергал руку. Под замызганным свитером она ходила ходуном, как у эпилептика. Запрокидывал голову, тряс бороденкой, и Степан его отпустил – мало ли, может, и впрямь припадочный. Потом отошел от ящика и махнул рукой водителю “КамАЗа”:

– Проезжай!

Водитель торопливо швырнул в песок окурок и мед ленно, как бы примериваясь, тронул с места машину.

“Так, – подумал Степан стремительно, – или он сейчас проедет и станет ясно, что я победил, или начнутся широкомасштабные военные действия”.

Ему стало страшно, но почему-то только на секунду. На ту самую секунду, что грузовик нехотя тронулся и поехал прямо на жиденькую группу людей, стоящих у него на пути.

“Ну! Расходитесь! Сейчас же! Сию минуту! Ну!! Вам же нет никакого дела до этой стройки! Девяносто процентов из вас не верят ни в какого Бога! Да и не делаем мы ничего, что могло бы его прогневать! Последние триста лет здесь был пустырь, а храм снесли еще при царе-косаре!

Да разойдитесь же!..”

Грузовик мягко катил по сырому песку, все ближе и ближе.

Озираясь, как волки, мужики, составлявшие ядро людской кучки, стали расходиться по разные стороны изрытой шинами песчаной дороги. Грузовик катил к распахнутым воротам.

Степан шумно вздохнул, неожиданно осознав, что не дышал довольно долго, так что воздух теперь резал съежившиеся легкие. Ни на кого не глядя, он вытер холодный влажный лоб и пошел следом за грузовиком на свою территорию. Все мышцы ныли, как будто он все утро грузил уголь.

– Паш, что за митинг ты там устроил? – спросил Чернов растерянно. – Кому это надо? Что за чудеса человеческого общения? А если б они там все пьяные были, что бы ты делал?

Сам в райбольнице отдыхал?

– Пошел в жопу, – сказал Степан устало и обернулся к охранникам, которые прятали от него глаза. – Ребят, вы от ворот ни на шаг не отходите и, если что, сразу зовите милицейских. Мне кажется, что проблем с транспортом у нас на сегодня уже не будет.

– Это точно, – пробормотал один из охранников.

– Черный, ты в администрацию дозвонился?

– Дозвонился, едут уже. Петрович ребят контролирует, все работают, все идет по плану.

Они посмотрели друг на друга и разом усмехнулись.

Жизнь была бы такой простой, если бы хоть что-нибудь в ней когда-нибудь шло по плану!..

– Ты не знаешь, Петрович нашел свой клофелин или он тоже собирается в райбольнице отдыхать?

– Я даже не знаю, что он его терял, – ответил Чернов удивленно, – а что такое клофелин?

– Да какая-то фигня от давления. Он же сердечник. Не хватает нам только, чтобы он где-нибудь с сердечным приступом свалился!

Чернов знал о Степановом отношении к сердечным болезням, поэтому в подробности вдаваться не стал.

– Ладно, Степ, я еще на ту сторону сбегаю и вернусь в контору. Ты когда уедешь?

– Если войну не объявят, то сразу после того, как деятелей из администрации дождусь. Мне бы часам к двум на Профсоюзную, а на шесть Белов “Линию график” назначил. Он должен сначала сюда подъехать, а потом на Дмитровку. Я думал, дождусь его, но не буду. На Профсоюзной опять какие-то осложнения…. – Ты молоток, Пашка, – неожиданно искренне сказал Чернов и что было силы хлопнул Степана по плечу, так что его сильно качнуло вперед. Чернов поддержал его под руку. – Настоящий полковник.