Татьяна Устинова - Близкие люди

Ничего и никого теперь нет. И Леонида Гаврилина нет. А вот шашлычник Юсуп наверняка процветает.

Что же делать? Что же теперь ему делать? Знает Витася или не знает, и если знает, то сколько? Не он ли, Господи, спаси и помилуй, прислал ту, в черных одеждах и без лица?..

Жаба тяжело плюхнулась в желудке, и тошнота покатилась вверх шерстяным клубком, грозя сейчас же выкатиться наружу.

Он вспомнил сумерки и как вечерним светом налился дверной проем, и из этого неровного света как будто выткалась она. Дьяволица.

Она уже приходила. Давно. Но он все тогда сделал, как она приказывала, и она больше не наведывалась. Он уж и подзабывать стал, успокоился как-то даже. А теперь вот снова, только требования у нее возросли.

Ну как, как он выполнит то, что она велела?! Ведь пропадет совсем!

А тут еще Витася вмешался, будь он неладен, и неизвестно, что у него по-настоящему на уме Он не прост, этот сельский капиталист, и смотрел он как-то особенно, как будто хотел чего высмотреть, и говорил странно – не до конца…

Он заскулил и ладонями закрыл давно не мытое и как будто чужое на ощупь лицо. Щеки были колкие и горячие. Он знал, что пропал, пропал, и спасенья нет, и никто не спрячет его, не укроет, не покормит блинчиками с вареньем…

– Ленька!

Он вздрогнул и повел ошалелыми глазами – ему показалось, что завизжала накрепко запертая калитка, торчащая посреди участка.

– Ленька, твою мать! Что ж ты сидишь, твою мать! Я тебе какого хрена пятый раз про эти …ные поилки говорю?!

Меня с утра председатель вызывал, а ты все сидишь!.

И опять мат, мат, в разных сплетениях и вариантах.

Это Петровна пришла напомнить ему о работе.

– Сейчас иду, Петровна, – заискивающе проскулил он, соображая, осталось ли чем опохмелиться. – Сейчас, сейчас иду. Пять минут…

Ему нужно было не только чинить эти растреклятые поилки.

Ему нужно было собирать народ и натравливать его на ненавистную стройку.

Так приказала ему дьяволица, и он не смел ослушаться.

Степану казалось, что, запертая в его сейфе, лежит бомба замедленного действия. Только никакие саперы обезвредить ее не могут.

Белов, посмотрев тетрадку свежим взглядом, сказал:

– Все возможно, Степа. Только ты все равно сейчас ничего ни у кого не выяснишь, да и выяснять нечего.

Степану показалось, что к потрясающему воображение выводу о том, что Володька шантажировал кого-то из своих, он отнесся довольно равнодушно.

И вообще все происшествие как-то немого отодвинулось, стало менее значительным. Завозили плиты, потом трубы, потом бетон, потом началась какая-то неразбериха с техническими характеристиками, потом “поплыли” сваи, которые месяц назад поставили “на века”. Степан метался между Большой Дмитровкой, Сафоновом и Профсоюзной, где неожиданно начал чудить заказчик, отказываясь принимать совсем готовое здание, и нужно было умолять, убеждать, уговаривать, настаивать, ссылаться на такие-то и такие-то пункты договора, выпрашивать платежки, скулить.

В общем, плодотворно работать.

Чернов был мрачен. Что-то его сильно угнетало, но Степану недосуг было заниматься черновским морально-нравственным состоянием. Чернов все порывался что-то Степану сказать, и в среду вечером они даже договорились, что останутся после работы, чтобы все обсудить, но как раз в среду вечером Степан спешно уехал в префектуру, где справляли день рождения префекта, о котором он чуть было не забыл, и если б забыл, это было бы настоящей катастрофой.

Так они и не поговорили, и Чернов больше на разговор не напрашивался.

– По-моему, мы ситуацию недооцениваем, – сказал он грустно утром в четверг, – вот помяни мое слово, что-нибудь еще стрясется.

– Пошел к черту!.. – буркнул Степан. – Пророк нашелся'.

– Вы о чем? – спросила пролетавшая мимо с какими-то бумагами Саша Волошина. – Степ, ты не забудь, вечером приезжают немцы из “Дюпона”. Я велела в переговорной цветы поставить.

– И без цветов не заболеют, – сказал Степан недовольно.

“Дюпон” торопил его с принятием решения, потому что “Строительные технологии” были выгодным партнером даже для такого гиганта, как “Дюпон”. Компания не слишком новая, но и не так чтобы старая, достаточно успешно или, как говорится в официальных отчетах, “планомерно” развивающаяся У Степана были собственные поставщики, не такие крупные и известные, как “Дюпон”, но все же давние и проверенные временем, и он до сих пор окончательно не понял, чего ради он должен их менять.