Татьяна Устинова - Близкие люди

Ингеборга послушно закрыла рот.

– Да, и еще! – продолжил Степан с непонятным злорадством. – Прораб все порывался что-то мне рассказать, а я так и не стал слушать, потому что именно в тот момент понял, что тетрадь из сейфа упер Чернов. И я теперь думаю, имеет это значение или не имеет.

Ингеборга отпила из кружки и сказала решительно:

– Рам нужно обратиться в милицию.

– Я обращался! Мои проблемы так же нужны милиции, как мне проблемы освоения космоса. Кроме того, я не желаю втягивать в свои личные дела еще и милицию!

– Это никак не ваши личные дела! Сколько людей вокруг вас подвергается опасности, а вы даже не хотите выяснить, из-за чего! С чего вы взяли, что сможете разобраться в этом сами?

А если завтра в вас начнут стрелять, что вы будете делать?

– Отползать в кусты, – буркнул Степан, – больше мне ничего не остается. Спасибо за ужин, очень вкусно.

Но Ингеборгу трудно было сбить с толку.

– Павел Андреевич! Все-таки вы должны обратиться в милицию и рассказать там все, что знаете! У вас же ребенок Что за ерунда, честное слово, что за игры в сыщиков и воров А Иван? Что, если это… как это говорят сейчас… наезды ваших конкурентов?!

– В том смысле, что я паду смертью храбрых?

Она выпрямила спину, посмотрела ему в глаза – негодование расходилось волнами и грозило вот-вот затопить его стул.

– Я знаю, что вы странный и тяжелый человек, Павел Андреевич! Но у вас есть мозги и вы любите своего сына Ну сделайте что-нибудь, пока ситуация окончательно не вышла из-под вашего контроля!

– Вся беда в том, что она никогда и не была под моим контролем. – Ему польстило то, что она сказала про мозги и про сына. Он пересел на диван и закинул голову на мягкую плюшевую спинку. Сразу же захотелось спать. – Я знаю, что должен во всем разобраться, но сам. Сам, без посторонних, понимаете?

– Но вы же не разбираетесь!

– Откуда вы знаете? – спросил он миролюбиво Ему было тепло и очень хотелось спать. – Может, я только и делаю, что разбираюсь?

– Господи, – вдруг сказала она с тоской, – что же я-то делаю? Зачем я лезу в ваши дела? Какого черта я полночи проторчала на вашей кухне?! Как я теперь попаду домой?!

– Останетесь здесь, – предложил Степан, – ляжете в гостевой спальне. Приставать к вам я не собираюсь.

– Еще не хватало, чтобы вы ко мне приставали! – не слишком искренне возмутилась Ингеборга. – Кстати, мы забрали из ремонта ваш телефон. Его починили и даже вернули кассету, которая застряла в автоответчике. Вы мне должны четыреста восемьдесят три рубля. Счет на стойке, под пепельницей.

– Кассету? – переспросил Степан и поднял голову с успокоительной плюшевой спинки. – Какую кассету?

– Я же вам говорю – которая в нем застряла, когда его уронил Иван. Вы что? Не слышите?

Кассета в автоответчике?!

Господи, почему он сразу не догадался?!

– Где она?!

– Кто “она”?

– Ну, кассета эта вместе с телефоном?

– На столе в вашем кабинете. Я не знала, как его включить, и просто поставила на стол. А что случилось?

Ничего еще не случилось. Почему он сразу не подумал про автоответчик?!

Он стремительно вошел в кабинет и сразу же полез под стол, где были телефонная и электрическая розетки.

– Дайте мне провод, – приказал он в сторону двери, уверенный, что Ингеборга притащилась за ним. Тонкая белая рука с зажатым телефонным шнуром, протянувшаяся откуда-то сверху, чуть не ткнула его в лицо, и он улыбнулся.

Она действительно притащилась за ним!

Он вылез из-под стола и размотал провода с обновленного телефонного тела.

– А кассета где? Внутри?

Ингеборга пожала плечами:

– Наверное. Мы с Иваном ее не доставали.

Кассета оказалась на месте, и Степан нажал перемотку.

Только бы в мастерской от излишнего усердия ее не затерли!

Степан нажал пуск, кассета закрутилась с тихим приятным шуршанием.

– Что вы хотите услышать? – из-за его спины спросила Ингеборга с любопытством. Он шикнул на нее, и она притихла.

Запищал сигнал, и автоответчик сказал отдаленным голосом Белова:

“Степ, я только освободился. Я не знаю, как тебе, а мне все понравилось из того, что сделали в “Линии график”. Они молодцы, хоть и дорогие, черти! Я не знаю, то ли мне домой ехать, то ли в офисе тебя ждать. Ты сам-то где?”

– Это кто? – спросила рядом Ингеборга. Глаза у нее блестели от возбуждения и любопытства.

– Это мой зам, – ответил Степан с нетерпеливой досадой, – тот, которого сегодня машина сбила. Все правильно, это как раз тот день, когда Петрович мне что-то сказать хотел А через день он умер…