Татьяна Устинова - Миф об идеальном мужчине

– Не буду вам мешать, – проговорил Андрей. – Не забудь потом меня навестить, Игорь Степанович.

– Не забуду, – пообещал Полевой, и Евгений Васильевич неловко улыбнулся, очевидно чувствуя, что эти двое, играя в слова, как в мяч, говорят о чем-то совсем другом, может быть даже, для Евгения Васильевича опасном.

Андрей дошел до своего кабинета и, не раздумывая ни секунды, набрал номер.

– Ковалеву, пожалуйста, – попросил он вежливо, когда трубку наконец сняли.

Пока искали Клавдию, он смотрел в окно, на залитый дождем и усыпанный листьями двор и думал о том, что, пожалуй, понимает Сергея Мерцалова, по три раза на день звонившего жене. И еще он думал, что если к выходным разберется во всей этой чертовщине, то повезет ее в Отрадное. Они пойдут гулять по мокрому, дождливому, осеннему лесу, собаки будут бежать впереди, забираясь в кусты и осыпая на себя разноцветные растопыренные холодные листья. Листья будут скользить и шуршать под ногами, и близкие сумерки будут наступать неуловимо и мягко, как в валенках, и хорошо будет вечером пить чай на теплой, сверху донизу застекленной веранде, в которую уже лет тридцать стучит одна и та же ветка старой липы и которую они с отцом каждый год собираются спилить. Андрей что-нибудь объяснит родителям, и они положат их вместе, в той самой парадной спальне, где всегда ночуют Танька с Павловым и где он, Андрей, никогда ни с кем не ночевал…

– Алло! – сказала ему в ухо запыхавшаяся Клавдия. – Алло!

– Это я, – ответил Андрей, немножко недоумевая, что его занесло так далеко. – Как у тебя дела? Все в порядке?

– Да, – подтвердила она. – Ты правда заедешь?

Он засмеялся:

– Смотри не вздумай одна уехать. Хватит с нас приключений в духе Чака Норриса. Это понятно?

– Да! – радостно сказала она. – Понятно! Он положил трубку.

Спятил, что ли, Ларионов? Окончательно и бесповоротно?

Зазвонил телефон, и Андрей поднял трубку, почему-то твердо уверенный, что это Клавдия.

– Ларионов.

– Это мы, майорушка, – сказала Ольга Дружинина. – Как ты там? Все в облаках витаешь?

– Витаю помаленьку, – согласился Андрей, тем более что это полностью соответствовало действительности. – Тебе чего?

– Мы с Димычем собираемся к почившему меценату Василькову. Ты не возражаешь?

– Нет, – сказал Андрей. – Не возражаю. Придумали что-нибудь типа предлога?

– Обижаешь, начальник! Мы такой предлог придумали – закачаешься. Хотя ты у нас человек великий и бесстрастный. Пожалуй, и не закачаешься.

– Передай Мамаеву, что нашелся его Евгений Васильевич Бойко. К Полевому на свидание аж ночью пришел. Так что пусть успокоится.

– Передам! – откликнулась Ольга. – Прощай, любимый!

– Прощай, любимая! – ответил Андрей и положил трубку.

Полевой пришел минут через пятнадцать, по-прежнему очень веселый.

– Ты чего? – спросил Андрей. – Люську из балетной школы выгнали?

– Не приняли! – ответил Игорь и захохотал. – Сказали – косолапая. Ох, что у нас вчера дома было, какой грандиозный фейерверк и салют, ты себе не представляешь. По этой причине супруга меня теперь обратно любит, и еще дня три, наверное, любить будет. Ну как?

– Высший класс! – одобрил Андрей. – Что нужно Бойко Евгению Васильевичу от нас, грешных?

Игорь сел на хлипкий стул напротив ларионовского стола.

– Труп первого числа утром он видел.

– Неужели?

– Видел. Пенсионер Белов ему труп показал и попросился позвонить. Телефон он дал, но очень перепугался потому, что Мерцалов был ему знаком.

– Неужели?

Игорь покосился на майора:

– Что-то ты сегодня остришь как-то… однообразно. Или мне показалось?

– Показалось, – сказал Андрей. – Я всегда острю разнообразно. С выдумкой я острю. С огоньком.

– Ну да… – сказал Игорь недоверчиво. – Так вот. К Мерцалову он действительно приходил третьего августа, и до этого момента Евгений Васильевич почти ничего не врал. А с этого момента начались сказки про старую больную бабушку. У него есть друг, назвать которого он не может по этическим соображениям. Этот друг страдает тяжким сердечным недугом, но сам к врачу не идет, потому что недуг близкие и родные, вроде Евгения Васильевича, от него скрывают. Ну, не знает он, что болен, и все тут. Евгений Васильевич приходил к Мерцалову в институт, чтобы как раз проконсультироваться относительно этого болезного друга. Ну а когда труп врача увидел, понял, что надеяться его другу больше не на кого – врач-то того… Помер. Ну и смылся…

– Хороша история, – похвалил Андрей. – За душу берет.