Татьяна Устинова - Развод и девичья фамилия

– Где же я ее найду, если ее на месте не окажется? – недовольно спросила секретарша. – Домашний есть у нее, не знаете, девочки?

“Девочки” – Кира с Верочкой – покачали головами.

– Вера, пошли ко мне в кабинет, я посмотрю материал.

– Чайку? – спросила Раиса и посмотрела на Киру поверх очков. Палец был плотно прижат к тому месту в списке сотрудников, где, очевидно, значилась “дура из отдела новостей”. – Кофейку? Или сама поставишь?

– Конечно, поставлю, – согласилась Кира.

– Я вечером заеду, – в спину ей сказал Костик.

– Только ты позвони сначала, – напомнила Кира.

– Ну, ясный перец.

Кира закатила глаза. Этот “перец” вконец извел ее редакторское ухо. Тим практиковал его к месту и не к месту, и его друг Илюха тоже, и в редакции он носился от одного сотрудника к другому, как метеор! Кто его придумал, этот перец дурацкий!

– Костик, – предупредила Раиса у нее за спиной, – если ее на месте нет, я не знаю…

– Ладно-ладно, – бросил шеф, и дверь за ним закрылась. Кира знала по звуку, как закрывается каждая редакционная дверь.

…И все-таки почему Костик?

Никому и в голову не приходило называть ее бывшего мужа Сережик, а ведь они с Костиком ровесники, и Сергей в своей конторе такой же начальник, как Костик – в своей. На работе его звали исключительно Сергей Константинович, хотя неудобно это было и длинно, и язык непременно запутывался между всеми “т” и “н”. Может, просто среда другая?

– Тебе чай или кофе? – Кира была недовольна собой и поэтому говорила громко, громче, чем всегда.

Бывший муж вторгся в ее мысли слишком бесцеремонно, и она не знала, как теперь от них избавиться.

Верочка ничего не знала про Кириного бывшего мужа, который застрял в ее мыслях, слышала только громкий недовольный голос и смотрела на Киру с некоторой опаской и некоторым излишком преданности.

– Не обращай внимания, – сказала ей Кира, – я просто думаю о другом. Так чай или кофе?

– Кофе, – выбрала Верочка. – Кир, а почему он меня попросил колонку за него написать? Ему… нравится, как я пишу?

Скорее всего попросил потому, что ее мордашка первой попалась ему на глаза, подумала Кира. Это очень в духе Костика. Самому писать лень. Замов искать лень. Ну, пусть хоть вот эта напишет, хорошенькая! Потом в случае чего перепишем!

– Я не знаю, – ответила Кира, не придумав ничего получше. Она понятия не имела, как пишет Верочка, и не хотела авансом говорить, что та пишет хорошо. Просто чтобы потом не сказать, что материал плохой. – Давай посмотрим.

Ее бывший муж Сергей Константинович, которого только-только удалось загнать в темный угол, опять нагло влез в самую гущу Кириных мыслей.

В отличие от большинства мужчин, впавших в популярный нынче “кризис среднего возраста”, вышеупомянутый Сергей Константинович девчонок не любил, особенно на работе.

Мне проще все сделать самому, чем тридцать три раза объяснить, что нужно, потом три часа ждать результата, а потом переделывать заново.

Пожалуй, в этом Кира была с ним согласна.

…Зачем она о нем думает, будь он неладен! Все из-за Тима с его Костромой! Надо было сказать Сергею, что накануне их сын в компании с другом Илюхой надергался за школой пива, и дело именно в этом, а не в том, что Кира вознамерилась оградить его от жизни и… как это говорится?, да, привязать к своей юбке.

Кира в жизни не носила юбок.

Дело оказалось не так уж плохо. Стиль был неплох, и тон выбран правильный, и даже похоже на то, как обычно писал сам Костик – наверное, проглядела подшивку!

– Все ничего, – сказала Кира с удовольствием и посмотрела на Верочку. Та немедленно покраснела и спряталась за свою кружку. – Только вот здесь надо переделать. Добавить фактуры, ну, ты понимаешь.

Кира закрыла файл и отпила из кружки.

– Переделай. Я посмотрю, а Костик туда что-нибудь добавит. Очень неплохо. Молодец.

– Спасибо, – пробормотала Верочка, – мне было… очень страшно. Можно, я сначала тебе покажу, когда переделаю?

– Ну конечно! Я же говорю, что посмотрю. И Костику скажу, что ты молодец.

Верочка улыбалась совсем другой, не глянцевой, а искренней и свободной улыбкой.

– Кир, – а из-за чего они с Батуриным поссорились? Я только приехала, вошла в коридор, и слышу, как он орет. Если бы он на меня так заорал, я бы умерла, наверное.

– Не умерла бы, – отрезала Кира, – на нашей работе нельзя умирать из-за того, что начальник орет. Он все время орет, сколько я его помню.

– Ты… давно с ним работаешь?

– Лет пять. Как только появился журнал. Он был редактором, а я корреспондентом. Потом я стала редактором, а он ответственным. Теперь он главный, а я его заместитель.