Татьяна Устинова - Закон обратного волшебства

— Юра!

— Мы на нашем участке, — быстро сказал он. — Это старый погреб. Мы никогда им не пользуемся. Что это вы? Не узнаете?

Анфиса смотрела на него во все глаза.

— Старый догреб?! Наш участок?!

— Вон там дом, — он показал рукой на веселые огни за деревьями. — Вон беседка. Узнали?

Она молчала. Он вздохнул.

Ну что? Покурим?

Шел дождь, и на улице было серо в как-то сумрачно, хотя довольно рано. В такие дни, как писал когда-то очень любимый Алексей Толстой, «особенно не хочется жить».

Вот Анфисе и не хотелось — следом за героями «Хождения по мукам». Настроение такое нагрянуло и придавило. Чувство юмора и даже некоего ухарства, свойственное ей, а также неловкость перед бабушкой, которая отродясь не поддавалась унынию, не позволяло Анфисе признаться себе в том, что жить ей действительно не хочется.

Она позвонила на работу Илье Решетникову — господи, она еще и о нем думает! — и сказала жеманной секретарше, что задержится.

Секретарша, будь она неладна, пролепетала, что все передаст.

— Это Анфиса Коржикова. Точно передадите? — настойчиво переспросила Анфиса.

— Да-да! Ну конечно, конечно, я все передам, как же иначе! Я всегда и все докладываю! А кто это?

— Анфиса Коржикова, — произнесла Анфиса почти по слогам.

— Алиса Мурзикова, — повторила секретарша, — все записала и передам.

— Понятно. Спасибо.

Дождь все шел, стекал по лобовому стеклу, «дворники» мерно постукивали.

Жить Анфисе хотелось все меньше. Она набрала номер Ильи, но безрезультатно, телефон не отвечал, а на секретаршу надежды не было никакой — Алиса Мурзикова, и точка! И ничего тут не поделаешь, и ничего не изменишь.

Откуда они их берут, этих самых секретарш?! Где таких выращивают? В специальных питомниках, что ли?

От стука «дворников» заломило висок, и Анфиса их выключила. Сразу стало как-то очень тихо, словно и не ревела рядом оживленная московская улица.

Анфиса еще раз набрала номер и еще раз выслушала печальную повесть о том, что «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Жить с каждой секундой хотелось все меньше.

Следовало быстро принять меры, и Анфиса точно знала, какие именно.

Решительной рукой она повернула ключ зажигания. Мотор радостно заурчал, и проклятые «дворники», которые нынче сводили ее с ума, болтнулись по стеклу.

У-ух, как Анфиса сегодня ненавидела эта «дворники»!

Она медленно тронулась с места и поехала потихоньку, высматривая, как зоркий сокол, подходящую «точку».

Из-за дождя машины не ехали, а ревели, стонали и ныли, фырчали моторами, как будто стадо слонов мотало мокрыми ушами. Кое-как Анфиса втиснулась в дырку между машинами, посмотрела в боковые зеркала — не слишком ли торчит зад, — он торчал очень даже «слишком», но она решила не обращать на это внимания. Ну что поделать, раз день так не задался!

Кое-как вывернувшись, она встала коленками на свое сиденье и достала с панели у заднего стекла зонтик. Тащить его было очень неудобно, мешал подголовник, но Анфиса пыхтела и тянулась и вытащила в конце концов!

Она приоткрыла дверь, просунула в щель руку с зонтиком и распахнула его. Он, разумеется, застрял — щель была мала, и она еще выворачивала зонт, чтобы совсем не намокнуть. Потом, извиваясь, вылезла сама и получила еще одну порцию допинга.

Два молодца на тротуаре, по виду какие-то недокормленные студенты, радостно скалились прямо в ее чудный английский зонтик, и похрюкивали, и махали ей руками в замызганных рукавах одинаковых джинсовых курток, и предлагали повторить «на бис».

Видимо, наблюдали, как она мужественно лезла за зонтом на панель у заднего стекла.

Глупо было изображать из себя гордую птицу чайку Нину Заречную, но Анфиса изобразила — вскинула сумочку на плечо, нажала кнопочку на брелочке, задрала подбородок и гордо прошествовала мимо студентов.

Шествие ознаменовалось попаданием в гигантскую лужу — ноги моментально и фатально промокли, в сапожках захлюпало, а недоумки все ржали, и ей казалось, что все вокруг понимают, что они ржут над ней.

Анфиса перебежала дорогу в «неположенном месте», прямо под носом у толстого лимузина, и его толстый водитель укоризненно и необидно погрозил ей пальцем.

Она добралась до кафе на той стороне, потянула тяжелую дверь и сразу очутилась в сухом и ровном тепле.

Пахло кофе, хорошей выпечкой и еще чем-то вкусным.

Это было хорошее кафе. Одно из ее любимых, новых, которых в последнее время открылось в Москве множество. И хорошее место было свободно — у самого окна, под замысловатой и стильной лампой, сейчас погашенной. Музыка была тихой, и огромный омут плазменного телевизора черен и пуст — ненавистное «Fashion ТV», проклятие всех московских ресторанов, видимо, было на профилактике.