Татьяна Устинова - Закон обратного волшебства

При этом Наталья страшно расстраивалась, что «такая толстая», и завидовала Анфисе, которая была «прелесть какая тоненькая».

Аптечный остряк программист Славик называл их «толстый и тонкий», демонстрируя таким образом не только остроумие; но и знание классической русской литературы, полученное в средней школе.

Остроумие Славика не мешало Анфисе с Натальей дружить, хотя даже ее Анфиса не могла посвятить в свои тайны. Единственное, что было известно подруге, это что у Анфисы богатая бабушка, живущая где-то за городом.

— Вкусно, — с набитым ртом сказала Наталья, — ужас как вкусно! Вот скажи мне, почему все, что вкусно, вредно, а все, что полезно, — невкусно? Чайку налить еще?

— Сиди, я сама налью.

Наталья со всех сторон любовно осмотрела бутерброд, улыбнулась ему и еще раз откусила.

— У меня к чаю шоколадка есть, — похвасталась Анфиса. — Съедим?

— Калорий больно много. И вообще сейчас пост. Я в прошлом году на посту сидела, пять килограмм скинула.

— Так нельзя говорить, — сказала Анфиса серьезно. — Ты же образованная, Наталья. Что это значит — на посту сидела! Ты что, милиционер?

— Почему милиционер, я не милиционер, — быстро отказалась Наталья, — а только когда пост…

— Ну так и говори — соблюдала пост, а не на посту сидела!

— Тьфу ты! — обиделась Наталья. — А я-то решила, что…

— Сидеть можно на диете, — перебила Анфиса, — а пост надо соблюдать.

— Ну ладно, ладно, вот в прошлом году я соблюдала пост и на пять кило похудела! В этом году тоже собиралась, только Витька мне сказал, что если я ему опять ни разу котлет не пожарю и он всю весну всухомятку…

Анфиса почти не слушала.

Натальиного Витьку она терпеть не могла, чего никогда не скрывала. Бабушка Марфа Васильевна даже определение вывела для такой породы мужчин.

Порода называлась «никчемушник» — потому что ни к чему не нужен. Бабушка их терпеть не могла и всегда говорила, что эта порода получила особенное распространение в последнее время, как декоративные собачки.

«Никчемушник» Виктор ничем особенным не был занят на работе, ничем особенным не был занят после работы, как, впрочем, и по выходным и праздникам. Свой драндулет он чинил лениво и неохотно, и посему драндулет также лениво и неохотно ездил. Наталье приходилось все время уговаривать «никчемушника», чтобы он заехал за ней на работу, особенно во вторую смену, когда аптека закрывалась в десять, а идти по московским подворотням до троллейбуса или метро было страшно. По магазинам он ходил тоже неохотно, объяснял это тем, что к магазинам он «не приспособлен», жарко ему там и вообще как-то нехорошо делается. Поэтому Наталья таскалась на троллейбусе с сумками — приспособлен или неприспособлен, а поесть «никчемушник» очень любил и обижался, когда ему ничего не давали или давали что-то не то.

Помимо прочих прелестей, существовала еще «никчемушникова» мама, которая объясняла сыночку, что для такой простой девки, как Наталья, он просто подарок судьбы и надо хорошенько подумать, стоит на ней жениться или не стоит. Такого принца еще поискать, а Наталья кто такая? Да никто, провизорша в аптеке, восемь тысяч получает!..

О том, что сам «никчемушник» ударно зарабатывает три, мама скромно умалчивала.

— …а я ему на это говорю: Витюш, ну что ты все лежишь да лежишь, давай сходим куда-нибудь, в бильярд, хочешь, поиграем, ты же любишь в бильярд! А он мне на это — никуда я не пойду, одеваться надо, да и вообще у меня машина вся разобрана, мне бы в гараж. А я знаю этот гараж!.. Машину не соберет, только придет на рогах, а он когда на рогах…

— Наташка, — серьезно сказала Анфиса, — тебе его надо срочно бросить. Знаешь, как это называется?

— Что? — перепугалась Наталья и от испуга откусила слишком большой кусок. Щека у нее оттопырилась.

— Ну вот это все, чем ты занимаешься со своим Виктором?

— А что?

— Да ничего!

— И как это называется?

— Мазохизм, вот как. Медицинский термин.

— Да ну тебя, Анфиска, — возмутилась Наталья и захлебнула бутерброд чаем. Чай был горячий и сладкий, и она от удовольствия зажмурилась и еще посмотрела в кружку, сколько там осталось. Осталось довольно много, значит, пока можно не спешить.

— Тебе хорошо говорить, ты вон какая красивая! И машину водишь, и самостоятельная такая…

— Наташ, при чем тут моя машина? Ну и ты научись машину водить, и тоже будешь самостоятельная.

— Да ладно! Где я ее возьму, машину-то? Зачем мне учиться, если ее у меня все равно никогда не будет?