Виктория Платова - После любви

Поцелуи в качестве оплаты я больше не приму.

– Фрэнки! – зову я, когда все сроки ожидания выходят. – Фрэнки, вы где?

Фрэнки не отзывается.

Вывод, который напрашивается первым: он решил напугать меня.

Довести девушку, застрявшую в темноте, до полуобморочного состояния, чтобы потом внезапно возникнуть передней и, расхохотавшись, заключить в объятья. Такие трюки иногда проделывают герои фильмов ужасов, ничем хорошим это не заканчивается. В последней четверти фильма они непременно нарываются на убийцу в маске и с кухонным ножом в руке, а из объятий кухонного ножа уж точно не вырвешься.

Мне не страшно. Мне совсем не страшно.

– Фрэнки!.. Не очень-то вежливо с вашей стороны…

И снова мой призыв повисает в воздухе, я должна бы испытывать гнев, но вместо этого испытываю облегчение. Мне больше не придется целоваться с Франсуа Пеллетье.

– Я возвращаюсь, Франсуа! Встретимся внизу!

До низа еще нужно добраться. В темноте, со сбитой системой координат это кажется весьма проблематичным. Куда мне направиться? вправо, влево, вперед, назад? Я закрываю глаза (рисунок ночи остается тем же) и пытаюсь мысленно представить площадку. Не так уж она велика – метров тридцать в диаметре, с двумя лестницами по бокам. Одна – та самая, по которой мы поднялись сюда, есть еще и вторая, не крытая, найти ее было бы настоящей удачей. Улица внизу худо-бедно освещена, свет падает и на нижнюю часть лестницы. А значит, я смогу спуститься без риска подвернуть ногу или сломать шею. Итак, цель номер один – лестница.

Если я буду двигаться по прямой, то рано или поздно упрусь в стену (или в прорезь между зубцами, или в орудийный лафет – неважно). Это и послужит точкой отсчета. И в конечном итоге приведет меня к лестнице.

– Черт возьми!

Я кричу, чтобы подбодрить себя, не на французском, не на арабском – на русском, отставленном за ненадобностью, но не искорененном окончательно. Напрасно я жду, что звук моего голоса осветит ночь яркой вспышкой, – чуда не произошло.

– Черт, черт, черт!..

К Фрэнки мой крик не относился.

Я не вспоминала этот стишок лет двадцать пять, никак не меньше. Из всего множества стихов, которые я читала в детстве, стоя на табурете перед подвыпившими гостями, остался только он. Подходящее к случаю воспоминание – котенок со щенком.

Роль котенка подойдет мне больше, тем более что щенки оказались неважными компаньонами и отвалились – один за другим. Сначала Алекс, потом Фрэнки, настоящие уроды!.. Придется самой искать кончик нити на клубке, о-о, вот и он!., пальцы касаются поверхности стены, все остальное происходит согласно намеченному плану. Мрак, в котором не видно ни зги, еще немного мрака (хорошо бы добавить его в хну для татуировок), еще немного мрака (хорошо бы придать ему форму корня имбиря) и еще немного…

Нужно потерпеть.

Хотя выложенная гладкими, отполированными плитами стена кажется бесконечной.

Отправились в далекий путь котенок со щенком.

Я двигаюсь вперед мелкими шажками, самое страшное, что может грозить мне, – первая ступенька лестницы. Нужно вовремя сообразить, что под ногами пустота, и умудриться не потерять равновесия. Разница между мной и котенком состоит в том, что кошки видят в темноте.

А я – нет.

В так и не рассказанном сне Ясина тоже фигурировали кошки.

И это было связано со мной. Магрибский колдун Ясин посчитал кошек дурным предзнаменованием, не к месту я подумала о его сне! Совсем не к месту. Что, если пришла пора сну воплотиться в явь? и пространство подо мной и вокруг меня кишит животными на мягких лапах, с мягкой шерстью, готовых вцепиться мне в глотку, в глаза, навсегда лишить меня способности видеть?

Какая чушь! Тем более что я и так ни черта не вижу.

Шум океана тоже не ориентир. Других звуков нет. Хотя…

В какой-то момент я явственно слышу шорох за спиной. Грациозные и бесшумные кошачьи тела такого шороха не издадут. И потом – запах. Нерезкий запах мужского одеколона, возникший на долю секунды и так же быстро исчезнувший. Помнится, во время нашего неудачного поцелуя от Фрэнки пахло чем-то похожим, или это был не Фрэнки? Или мне просто хочется вывести Фрэнки на чистую воду, вот я и решила нащупать его при помощи мимолетного запаха.

– Фрэнки? Это вы, Фрэнки? Прекратите меня разыгрывать. Так нечестно. Нечестно.

Ответа не последовало. А шорох и запах одеколона (здравствуйте-пожалуйста!)… Их можно приписать моему не в меру расшалившемуся воображению.