Виктория Платова - После любви

– Да.

– Я не успела выяснить. И меня не волнуют чужие сны.

– Ценное качество. А собственные?

– Я их почти не вижу, а если вижу – не могу вспомнить. И потом… Погрузиться в сон – все равно что погрузиться в темноту.

– Не обязательно.

– За закрытыми глазами всегда темно. А у меня сложные отношения с темнотой. В темноте я ничего не вижу.

– Так вы уникум? – Алекс раздвигает губы в иронической улыбке.

– Не думаю. Просто… Мои глаза не привыкают к темноте, как многие другие глаза. Такая вот особенность организма.

– И давно она у вас?

– С детства.

– Забавно. Теперь пришло время взглянуть на доски.

– Мы возвращаемся в отель?

– Куда же еще? Доски ведь хранятся там?..

Я могла бы провести Алекса другой дорогой, а вовсе не той, какой мы пришли, – лишь для того, чтобы он в полной мере ощутил всю прелесть сине-белой Эс-Суэйры, ее крытых улочек, ее таверн, где подают жесткое верблюжье мясо и вкуснющую рыбешку «сибас»; ее шероховатых обветренных стен с запахом туи, тамариска и можжевельника, и еще чего-то, что вовсе не нуждается в переводе… как бы не так! – Алекс Гринблат далек от поэзии маленьких портовых городов.

Его не прошибешь.

Самое ужасное, что я и сама начинаю думать об Эс-Суэйре как об отстойнике, канализационном сливе, прибежище лузеров, которым остается только покачиваться на грязных волнах, гонять в футбол на пляже, усеянном нечистотами, и коротать ночи в номерах сомнительных гостиниц. Что-то очень важное проходит мимо меня.

Подозреваю, что это «важное» – и есть сама жизнь.

Апекс молчит.

Он молчит до самого отеля; чтобы попасть к Доминику, нам нужно подняться на второй этаж, пройти по коридору в самый конец, снова спуститься на первый и снова пройти по коридору, заканчивающемуся тупичком с одинокой дверью. Там и находится жилище Доминика: что-то вроде двухкомнатной квартирки, одну комнату занимает сам хозяин, еще одну – его знаменитые доски для виндсерфинга.

На ресэпшене нет никого, кроме скучающей Фатимы, жены Наби. Фатиме чуть больше двадцати, у нее двое мальчишек-близнецов, Джамаль и Джамиль, слишком беспокойных, чтобы их ждала судьба флегматичного Наби. Я знаю, кем станут Джамаль и Джамиль, когда вырастут:

не Рональдо и не Рональдиньо – Хасаном и Хакимом.

Фатима раскладывает пасьянс.

– А где Доминик? – спрашиваю я.

– Хозяин ушел к себе.

Бесконечный пасьянс Фатимы никогда меня не занимал, и цели, которые она преследует, раскладывая его, мне неизвестны. Карты, впрочем, тоже. Вместо традиционной колоды и традиционного набора мастей – аккуратные квадраты из плотного картона. Каждому краю квадрата соответствует обрывок изображения, отсюда, с противоположной стороны стойки, мне видна нижняя половина лошади и одинокий башмак – бабуш. Значит, где-то есть верхняя половина лошади и второй башмак. Фатима поворачивает один из квадратов, подгоняет его к соседнему – и на бледно-сиреневом фоне возникает силуэт дворца Бахия. Не тот, каким его обычно снимают для туристических проспектов, – первозданный. Просто дух захватывает!

Мне стоило бы повнимательнее присмотреться к рисункам на квадратах.

И я обязательно это сделаю, но сейчас важен только Доминик. И его доски.

Кивнув Фатиме, я поднимаюсь по лестнице, Алекс следует за мной. Вот и площадка с зеркалом и стеклянным шкафом для забытых в номерах вещей. Чтобы пересечь ее, хватит и пяти секунд, но мы задерживаемся еще на минуту. Все из-за Алекса, от его взора ничто не ускользнет. Он топчется возле шкафа, внимательно разглядывая его внутренности.

– Вам не кажется, что что-то изменилась, Сашa?

– Что там могло измениться, Алекс?

– Кое-чего недостает.

Напульсник, медальон, ремень, статуэтка Мэрилин и статуэтка Будды. Музыкальная шкатулка тоже на месте, о чем мне толкует Алекс?

– Бритва, – голос Алекса звучит почти интимно. – Я не нахожу здесь бритвы.

Опять бритва. Не далее как сегодня утром Алекс отправил ее в отставку, в почетную ссылку, и вот теперь разговор о ней зашел снова.

– Странно.

Это и правда странно, бритва пролежала за стеклом несколько лет, никем не востребованная. И вот теперь она исчезла. И дверца самого шкафа не закрыта на ключ, а всего лишь плотно прикрыта. Странно, странно, странно!..

– Интересно, кому она могла понадобиться? – Алекс никак не может оторвать взгляд от шкафа.

– Понятия не имею.

– Приличный человек не взял бы ее и даром.

Приличный человек в понятии Алекса только один – он сам.