Виктория Платова - После любви

Всегда приятнее ощущать себя героиней романтической драмы, а не какого-нибудь полицейского отчета, где кристально-чистое полотно моего имени вывешено рядом с дырявыми носками мелких воришек и выцветшими футболками уличных торговцев героином.

Запах жареного лука непереносим.

Именно желание избавиться от него, а вовсе не жажда заглянуть в глаза Парижу, гонит меня из номера. Джинсы, футболка «Born to be free», синий свитер с оленем Рудольфом на плечах – я готова к выходу. Что еще может понадобиться? – сумка для мелочей или рюкзак для скитаний. Единственная дамская сумочка, которая у меня была, осталась у следователя в качестве вещдока, а брать с собой большую спортивную – жутко неудобно. Впрочем, сумка не проблема, поблизости наверняка найдется магазинчик необходимых туристу вещей.

Деньги.

Я беру сотню из пяти, оставленных Алексом. А заодно прихватываю и визитку, вдруг у меня случится настроение и я отважусь позвонить? Звонить из номера не хочется, тем более что я не помню, давала ли марокканскому следователю телефон Алекса или все-таки нет: даже если нет – лучше подстраховаться.

Ключ.

Не отельный, полученный от девушки-портье, – универсальный, полученный от Ясина.

Монета с квадратной дыркой.

Паспорт Мерседес Гарсия Торрес. Ее международные водительские права.

Все отлично устраивается в карманах, трудности возникают лишь с журналом, прихваченным мной из самолета; но журнал можно сунуть и под мышку, черт возьми, я не хочу оставлять в номере ничего более-менее ценного, более-менее важного для меня. Ощущение такое, что я вовсе не собираюсь сюда возвращаться. Какие глупости! – в этом городе мне больше некуда идти, а вечером будет звонить Доминик, он – единственный человек в мире, кому я по-настоящему нужна, единственный, для кого мое прежнее имя – не пустой звук. Единственный, кто помнит натуральный цвет моих волос и их длину, я все-таки дрянь.

Неблагодарная стерва.

Угрызения проходят сразу же, как только я спускаюсь вниз, к стойке. Девушка-портье больше не говорит по телефону, она возится с бейджем, который никак не хочет держаться на фирменной темно-красной жилетке.

Natasha – написано на бейдже.

Наташа – должны называть ее французы. С характерным ударением на последнем слоге: Наташа Сент-Пьер, Наташа Ричардсон – явления того же порядка.

Отдав Natasha звезду шерифа, я (неожиданно для себя) спрашиваю:

– Здесь есть куда пойти развлечься?

Подобную фразу произнес в свое время Фрэнки.

– Таких мест полно, – отвечает девушка абсолютно в моем духе.

– Вы посоветуете самое убойное?

В моих устах это звучит как splendide, что не совсем точно отражает суть притязаний. К тому же последнее посещение подобного рода заведений закончилось для меня весьма плачевно.

– Что же тут советовать? – Наташа пожимает плечами. – Открывайте любую дверь – и вы на месте. Это – Париж.

«Это Париж» – вот фраза, которая все объясняет. А ты-то , ты – каким образом очутилась в Париже да еще заполучила страшно дефицитное место портье?.. Несколько секунд я пристально рассматриваю девушку: ничего особенно выдающегося, на подиумы таких не берут, в телезвезды – тоже, в секретарши к крупным боссам – jamais 30, в секретарши к мелким боссам – как карта ляжет, в няни к годовалым младенцам – слишком уж они мечтательны, слишком погружены в ожидание большой любви, от этого бесплодного ожидания их губы зарастают ряской, их волосы блекнут, а глаза – теряют цвет. Если убрать родинку со щеки, снять очки и слегка подправить линию подбородка – девушка станет пугающе похожей на меня. Хотелось бы еще взглянуть на владельца отеля.

Оставайся я Сашей Вяземской, я бы обязательно заговорила с девушкой-портье по-русски, но в заднем кармане моих джинсов лежит паспорт, в котором черным по белому написано: Мерседес Гарсия Торрес. Поэтому я спускаю солнцезащитные очки со лба на переносицу и машу девушке рукой на прощание.

– Хорошей прогулки! – улыбается вежливая Наташа.

…Первый Librairie 31обнаруживается в нескольких кварталах от отеля, а до этого были еще бистро, станция подземки, «Макдоналдс», ресторанчик с итальянским названием, несколько магазинов, маленькая картинная галерея и указатель к выставочному залу «Монпарнас»; зачем мне понадобился книжный, я и сама не в состоянии объяснить. Ах, да! мне нужно разжиться картой города или хотя бы путеводителем.

Но стоит мне оказаться внутри, в небольшом сумеречном зальчике, как желание купить карту исчезает само собой. Я не нуждаюсь в карте, как не нуждаюсь в этом городе, лишь обстоятельства заставили меня приехать сюда. Не будь их, я бы не стояла сейчас у огромного стенда с путеводителями; их масса – от карманных до академических, от черно-белых дотисненных золотом, Хемингуэй о Париже, Генри Миллер о Париже, борцы сумо о Париже и (прости господи!) Сара Джессика Паркер о Париже; Париж в творчестве Пикассо, Париж глазами китайцев, Париж глазами индейцев навахо, Париж глазами aux voleurs 32, Париж глазами бойцовых собак, Париж глазами рыбы-клоуна, Париж глазами бюстгальтеров на косточках. Не хватает только компетентного мнения о Париже Будды, Шивы, Иисуса Христа и двойной звезды из туманности G-33.