Марина Серова - Ласточка смерти

Чайник вскипел, я налила две чашки кофе и понесла их к себе в комнату. В голове у меня окончательно прояснилось, боль прошла, и состояние было бодрым. Наверное, меня оглушили не ударом по голове, а электрошокером.

Михаил принял у меня чашку, пристально глядя в глаза. Он все еще пытался поставить диагноз.

– Тебе уже лучше, – сказал он утвердительно, – наверное, сотрясение не сильное.

– А может, его нет вообще? – спросила я, отхлебывая кофе.

– Но ты же теряла сознание, – начал мой доктор.

– Я была уверена, что меня ударили по голове, но сейчас сомневаюсь. Может, это шокер?

– Даже если это просто шокер. – Михаил был в своем репертуаре.

Пока мы пили кофе, я слушала о работе травмпункта и тонкостях реанимации, после чего мой доктор поставил чашку и потянулся губами к моим губам. Я не сопротивлялась. Я, наконец, дала оценку своим чувствам. Михаил мне нравился. Этот тарасовский Брэд Питт напомнил мне о моих лучших годах, годах юности, когда я могла влюбиться в киногероя и мечтать о нем всю ночь напролет.

Сегодня утром я проснулась от шума дождя. Я люблю дождь, потому что он заставляет меня задуматься о чем-то своем, очень личном. Он как частичка меня, но только тогда, когда я сижу у окна. Бродить под дождем по лужам и быть обрызганной проезжающими машинами мне хотелось бы меньше всего. Ездить в дождь на машине тоже приятно. Прохожие куда-то спешат, торопятся спрятаться от тугих струй в подворотне, в магазине или в фойе кинотеатра, а я еду по лужам в мокром «фольке» и думаю о чем-то своем. У дождя есть одно ценное свойство: он успокаивает и расслабляет. Во время дождя легче сосредоточиться, собраться с мыслями. Во время него оживает природа, а вместе с ней и я…

С такими мыслями я встала с постели и пошла в ванную. После утреннего душа я почувствовала себя совсем хорошо. Вчерашние события давали о себе знать только легкой сонливостью, хотя ее можно было списать на то, что я просто не выспалась.

Я вышла на кухню и не нашла там тети Милы. Это было немного странно, но я ведь не маленькая и могу сама приготовить себе тосты и сварить кофе. Не знаю, почему моя заботливая родственница решила, что мне нужно ежедневно готовить завтрак.

Я поставила чайник на плиту, нарезала тонкими ломтиками батон и зарядила тостер.

В это время на кухню вышла заспанная тетя Мила.

– Доброе утро, Женечка. – Тетушка выглядела, мягко говоря, не очень. По ее голосу можно было определить, что с ней что-то не так.

– Доброе, – ответила я и чмокнула ее в щеку, – тебе нездоровится?

– Да, немного, – охотно созналась она, – поднялось давление, сердцу как-то неуютно… старею, – извиняющимся тоном сказала тетя Мила и невесело улыбнулась.

– Ну, ну, ну… – перебила ее я, – рано тебе еще о старости говорить. Ты у меня еще вон какая, – я согнула руку в локте и показала бицепс.

Тетушка улыбнулась немного веселее. «Так-то оно лучше», – подумала я, наливая себе кофе. Тосты уже выпрыгнули из тостера, я положила их на тарелку и поставила рядом с чашкой кофе.

– Женечка, можно задать тебе интимный вопрос?

«Ну, началось», – подумала я, демонстративно откусывая кусочек тоста. На тетушкин вопрос я отвечать не стала. Пусть спрашивает что хочет.

Тетя Мила приняла мое молчание за знак согласия:

– Женечка, у нас ночью в гостях кто-то был?

– Ммм…

Тетушкины глаза заблестели.

– Ты с ним давно знакома?

– Недавно.

– У него серьезные намерения?

– Даже если у него серьезные намерения, то я еще не готова.

– А когда ты будешь готова? – В голосе тети Милы слышались нотки досады. – Я хочу, чтобы ты вышла замуж, хочу нянчить внуков… Я хочу видеть тебя счастливой! – Тетушка приложила руку к груди и с нежностью посмотрела на меня.

Мне стало жаль ее огорчать, поэтому я буркнула:

– Посмотрим. Позже, – и набила полный рот тостом.

Вообще, все эти разговоры о женихах мне уже порядком надоели. Почему я не могу жить так, как считаю нужным? Почему я должна непременно выходить замуж? Я еще не встретила такого мужчину, который был бы сильнее меня. Умнее, в конце концов. Лучше. А пока мне попадаются только такие, которых самих нужно оберегать от всяких бед. Конечно, работа телохранителя играет здесь определенную роль. Но ко мне обращаются не только «маменькины сыночки». Моя помощь нужна вполне респектабельным, сильным и солидным мужчинам. И пока они в этой помощи нуждаются, ни один из них не может быть моим мужем! Муж – это опора и защита. А если мужчина нуждается в моей защите, то он не может быть моим мужем!