Татьяна Коган - Эффект недостигнутой цели

На следующий день Борис записался в детско-юношескую спортивную школу бокса… Мать протестовала, а отец бросил насмешливое: «Да пусть попробует! Все равно через месяц бросит!»

Иногда одно простое решение полностью меняет жизнь, переворачивает мир с ног на голову, заставляя понять нечто важное. Бокс открыл мальчишке новую неизведанную реальность, в которой по-настоящему ценное выходит на первый план, а суета остается далеко позади. И ты даже не прикладываешь усилий – просто тренируешься до седьмого пота, не замечая ничего вокруг, а реальность за пределами ринга начинает меняться, подстраиваясь под твои нужды. Исчезают нахальные взгляды и оскорбления; больше никто случайно не задевает тебя плечом, проходя мимо; не дававшие прохода хулиганы теперь в упор не замечают тебя, шагающего по двору; бесконечные родительские упреки отныне оставляют тебя равнодушным, не ранят.

Все наносное, неправильное, все то, что, как ему казалось, составляло его личность, рассыпалось в прах. Остался лишь стержень, прочный, жесткий, на который слой за слоем он наращивал новое «я».

Какими глупыми и незрелыми теперь воспринимались прежние проблемы. Никогда ему не дышалось так легко и свободно. У него появилась цель, маниакальное стремление, поглотившее его целиком. Каждое утро он вставал с постели с единственной мыслью и с нею же засыпал. Он мог стать лучшим. Знал, что мог. У него имелось для этого все необходимое…

– Вот, закусите. – Лика поставила на стол тарелку с нарезанной колбасой и маринованными огурцами. Постояла в нерешительности и тихо отошла, так и не задав крутившиеся на языке вопросы.

Сомов проводил ее взглядом и перевел его обратно на сидевшего напротив парня:

– Значит, едва не подрался с тем хмырем, говоришь?

Василий кивнул.

– А чужак этот, как вел себя? – уточнил Иваныч.

– Да как? Предлагал выйти поговорить на улице. Самоуверенный такой.

– Как он тебе показался?

– Не знаю, – честно признался Прицеп, изучая пустую рюмку. – Мутный какой-то. Димке он сильно не понравился. Он за ним приглядывал последние дни, все пытался вычислить, чего ему в городе понадобилось, откуда приехал и зачем.

– И что, вычислил?

– Если бы… – Василий выдержал паузу и вдруг встрепенулся. – Думаете, это он мог Малыша?..

– Я пока ничего не думаю, – сердито процедил Сомов.

То, что Малыш не оказывал сопротивления и позволил убийце подойти почти вплотную, могло означать, что он не чувствовал угрозы. Например, знал убийцу. Только очень сомнительно, что это кто-то из своих. Свои бы затеяли разборки, подрались бы, спустили пар и угомонились. Здесь же речь шла о хладнокровном убийстве. В последние годы мокруху в городе устраивали в основном приезжие, особенно летом, когда поток туристов превышает мыслимые пределы. В связи с чем появление чужака и последовавшее за этим убийство местного слабо тянуло на обычное совпадение. И хотя делать поспешных выводов Сомов не собирался, он решил не оставлять единственного пока подозреваемого без внимания.

– Понаблюдай за ним, – велел он Прицепу. – Чем занимается, куда ходит. Только аккуратно, не отсвечивай.

Парень кивнул, борясь из последних сил, чтобы его сжатые в узкую полоску губы не дрожали.

Сомов тяжело вздохнул. Сразу после известия о смерти Димки он кинулся на поиски ответов и толком не имел возможности осознать произошедшее. И только сейчас, собрав частичную информацию и наметив план действий, он вдруг осознал, что больше никогда не увидит этого высоченного парня, который семь лет назад робко топтался у входа в зал, не решаясь войти, и напоминал неуклюжего молодого жирафа. Сомову хватило одного взгляда на верзилу, чтобы заметить его потенциал – не физический, а духовный. Что-то было в его глазах. Редкая для нынешнего поколения неиспорченность и желание расти. Он был большим ребенком, ищущим, куда приложить свою энергию. У тренера нашлось, что ему предложить.

Следом за Малышом на бокс подтянулся Прицеп.

Сомов кашлянул, сглатывая подступивший к горлу комок.

– Послушай, Василий. – Он дождался, когда парень поднимет на него глаза. – Мы отыщем эту гниду. Чего бы нам это ни стоило.

Покидая кафе и направляясь домой, в неуютную холостяцкую берлогу, Сомов знал, что вряд ли заснет этой ночью. Восемнадцать лет назад, когда рухнули его мечты, похоронив под обломками надежду на счастливое будущее, он думал, что не вынесет и дня. Каждая секунда без цели и смысла растянулась до бесконечности, превратив настоящее в пытку. Подобное невозможно выдержать. Он приходил на пляж, ложился на остывающий песок и ждал смерти. Но смерть не приходила. Когда небо освещали первые рассветные лучи, Апокалипсис вставал и, спотыкаясь, брел на автомате домой. Тогда он еще не подозревал, что природа не терпит пустоты. Утратив привычный смысл жизни, ты обязательно обретешь новый. Если не сдашься. Если только не сдашься.