Манфред Абель - Немецкий детектив (сборник)

— Поищите пока еще примеры, Кройцц, — бросил Майзель и вышел. Его подчиненные остались ждать в машине. Главный комиссар пересек улицу, поднялся по лестнице, через широкую вращающуюся дверь вошел в кассовый зал и, миновав несколько коридоров, очутился в необычайно просторной приемной. Преодолев первый барьер — секретаршу — с помощью своего служебного удостоверения, Майзель предстал перед расфранченным господином, светлые волосы которого посередине головы разделял идеальный пробор.

Главный комиссар протянул руку, разряженный господин схватил ее и поклонился под прямым углом, словно карманный ножик при складывании.

— Я хотел бы осмотреть содержимое сейфа фрау Гроллер, господин директор.

— Пожалуйста, господин Майзель, предъявите мне официальное разрешение.

— Какое еще разрешение?

— Означенный сейф дозволяется открывать только по прямому распоряжению господина старшего прокурора!

— Ах так! Ну хорошо, я позвоню доктору Бауху…

— Простите! Я сказал — господина старшего прокурора. Точнее: лично. Только лично. Письменно лично!

Губы Майзеля судорожно дернулись:

— Письменно лично? Может, лично письменно? Я должен знать это точно, для протокола.

Расфуфыренный господин глуповато хихикнул. А может, хихикнул глуповато. Майзель этого не знал. Он лишь коротко бросил:

— До свидания!

Директор проводил главного комиссара до двери, Майзель скорчил какую-то гримасу. «Карманный ножик» вновь сложился под прямым углом:

— Встреча с вами была для меня большой честью!

Иоганнес Майзель произнес про себя длинное неаристократическое слово и покинул кабинет.

В машине он не проронил ни слова, и, когда Эндриан спросил: «Куда ехать?», главный комиссар лишь неопределенно кивнул головой. Кройцц пояснил скупой жест шефа:

— В бюро доктора Бауха. — Он выжидательно посмотрел на своего патрона, но тот откинулся на спинку сиденья и уставился в окно.

После некоторой паузы Майзель сказал:

— Так на чем мы остановились? Да, на «интересе». Кройцц, вы назвали корыстолюбие и алчность. А можете представить себе нематериальные интересы? Властолюбие, например, конкурентная борьба и так далее. Что вы сказали, господин Борнеман?

Эвальд Борнеман что-то невнятно бормотал себе под нос. Он потряс головой и как бы между прочим заметил:

— Собственно говоря, ничего существенного. Только мне кажется, что в основе властолюбия и конкурентной борьбы чаше всего лежат экономические, следовательно, материальные интересы.

— Вы опять упрощаете. Я имел в виду другое, Борнеман. Лежат ли в основе поступков всех лиц, участвующих в деле Гроллер, чисто материальные интересы или, я бы сказал, более символические?

— Господин Майзель, это можно относительно легко установить. Если мы выясним, что оба медальона не являются подлинными и не представляют собой значительной реальной ценности, тогда остается ваше последнее толкование мотива преступления. Одно плохо: до сих пор мы не держали в руках ни одного медальона.

— Вот именно, господин Борнеман.

— Но один мы наверняка осмотрим, тот, в сейфе…

— Борнеман, не произносите больше в моем присутствии слово «сейф».

После этого каждый из них забился в свой угол, и в полном молчании Эндриан привел машину к резиденции их прокурора.

Гансик Баух выскочил из-за своего стола и, переваливаясь с боку на бок, заковылял навстречу криминалистам.

— Майзель, слава Богу! Садитесь и рассказывайте. Пожалуйста, господа, рассаживайтесь. Не угодно ли кофе?

Кофе было не угодно. Майзель отрицательно покачал головой. Кройцц, увидев это, также покачал головой, правда менее энергично, а Борнеман вообще не пошевелился. Адольф Эндриан остался в машине, поэтому не мог выказать своего отношения к предложению прокурора.

Иоганнес Майзель не стал затягивать увертюру.

— Начну первым, — сказал он, — но и вы, господин прокурор, в свою очередь должны будете кое-что сообщить, не так ли?

Серьезно, почти грозно смотрел Майзель в сторону письменного стола. Гансик улыбнулся несколько задумчиво и несколько печально, потупив взор.

— Итак, начинайте! Каких результатов вы добились в Гамбурге?

Главный комиссар принял свою официальную позу: спина прямая, как портновский аршин, тонкая шея вытянута, голубые глаза устремлены на собеседников, преимущественно на доктора Бауха.

— Предваряя главное, скажу: мы по-прежнему не знаем, кто убил Эрику Гроллер. Однако у нас имеются отправные точки для определения мотива. Они, правда, допускают несколько вариантов. Кроме того, мы выявили побочные линии, которые в значительной степени сумели прояснить.