Лора Липман - Чарующий город

— Я сварил на ужин Эски овощи, они на кухне.

И он ушел.

На улице темнело, и на террасе стало слишком холодно. Тесс втащила кадки с цветами в спальню, нашла цепь Эски — Кроу так и не купил ей поводок — и повела ее гулять, больше для того, чтобы хоть чем-то себя занять. Они дошли до мола, и Тесс долго стояла, глядя на темную воду, а Эски гонялась за голубями и чайками.

Тесс думала, что будет радоваться тому, что произошло, поскольку всегда считала, что разрыв отношений всегда является огромным облегчением для инициатора этого самого разрыва. Она по-прежнему чувствовала, что не потеряла аппетит из-за расставания с Кроу, но была ли она счастлива, была ли она свободна? Как сказал Оден: «Нелепый вопрос». Все, что она чувствовала, — это подавленность, голод и странную грусть.

Эски положила голову на колени Тесс и посмотрела на нее, словно хотела сказать: «Погладь меня». По крайней мере, Тесс решила, что взгляд собаки должен выражать именно это, поскольку никакой еды поблизости не было, иначе, без сомнения, эта немая просьба трансформировалась бы в «покорми меня». Она почесала собаку за ухом и погладила ее по длинной острой морде, смахнув с носа Эски несколько комочков земли и мульчи. Острый запах удобрения напомнил ей о том, что скоро город будет полон нарциссов и тюльпанов. И безупречно ровные клумбы в саду ее матери скоро покроются белыми, синими и красными цветами. Она улыбнулась, представив своего дядю Спайка, заявившегося к Джудит с десятью мешками мульчи. Ее матери не использовать столько и за десять лет. О чем думал Спайк?

А о чем думала она? Нет, проблема была в том, что ей это даже не могло прийти в голову. И, очевидно, ее родителям — тоже. Причина, по которой избили Спайка, все время находилась у нее под носом.

Тесс была слишком взбудоражена своей внезапной догадкой, чтобы вернуться в квартиру и покормить Эски, а потом еще раз вывести ее на вечернюю прогулку. Каждую пятницу ее родители отправлялись в супермаркет за продуктами, и этот поход занимал у них немало времени, поскольку они спорили из-за каждого пункта в списке, который составляла Джудит. Тесс посмотрела на часы: восемь вечера. Это означало, что у нее было самое большее час, прежде чем они вернутся. Было бы лучше найти то, что спрятал Спайк, забрать это и уехать, предоставив родителям по-прежнему находиться в счастливом неведении.

Она оставила машину на улице, не подъезжая к дому, и пошла по дорожке. Эски носилась вокруг, насколько позволял поводок, радуясь новому приключению. Гараж был закрыт, но боковая дверца, ведущая в чуланчик, где ее мать хранила садовый инвентарь, никогда не запиралась.

Помещение освещала только шестидесятиваттная лампочка без плафона, ее света не хватало на то, чтобы проникнуть в сгущавшиеся по углам сумерки, и от этого предметы и тени казались зловещими и подозрительными. Десять пластиковых мешков были свалены грудой посреди комнаты. Тесс открыла один из них и принюхалась. Запах был гораздо острее, чем у удобрения, которым пользовался Кроу, но все же это была именно мульча. Какие есть идеи?

Она засунула руку в мешок по локоть, затем по плечо. Ее пальцы старались нащупать нечто, не похожее на удобрение. Это могло быть твердым, или, наоборот, мягким, массивным, как слиток золота, или крошечным, как кольцо с бриллиантом. Она обследовала уже восемь мешков, но не обнаружила ничего, кроме мульчи. Однако в девятом мешке удобрение лежало сверху тонким слоем, а внизу было что-то гораздо более плотное. Тесс вытащила пригоршню маленьких треугольничков, они были сухими и сморщенными.

Она поднесла свою находку поближе к свету, чтобы рассмотреть получше. Эски, с любопытством обнюхивавшая все предметы в комнате, приблизилась к Тесс, но тут же отбежала назад и забилась в угол, странно повизгивая. Нет, эти треугольнички не были съедобными для Эски, по крайней мере, если собака не страдала каннибализмом. Они состояли из кожи и шерсти, и, несмотря на то что были сморщенными и посеревшими, на них все еще довольно четко были видны следы татуировок.

Уши. Уши — вот что видел Спайк, а не души.

Тесс бросила свою страшную находку на пол. Ее первым порывом было убежать, оказаться как можно дальше отсюда и от страшного мира, в котором кто-то методично отрезал уши у трупов собак, чтобы удостовериться, что их никогда не смогут опознать, а потом избил ее дядю, чтобы он никогда не смог рассказать о том, что видел, или поделиться тем, что нашел.