Лора Липман - Чарующий город

От неожиданности Тесс буквально подпрыгнула, при этом довольно чувствительно ударившись коленом об угол стола. В дверях, улыбаясь, стоял Джек Стерлинг, облокотившись о косяк и засунув руки в карманы брюк. Рукава рубашки были небрежно засучены. Тесс отметила, что на этот раз рубашка была ярко-синего цвета, и от этого голубые глаза Стерлинга казались еще ярче.

— Ничего интересного, — солгала она, не задумываясь. Даже если это и не было противозаконно, она не хотела признаваться, что копается в электронном мусоре «Блайт». — Скоро у меня начинаются тренировки, и я решила поискать кое-какую полезную информацию.

— В такую погоду трудно представить, что весна вообще когда-нибудь наступит.

Тесс закрыла все «окна», стараясь не привлекать внимания Стерлинга, который тем временем вошел в комнату и присел на краешек ее стола, чуть ли не касаясь локтя Тесс.

— Вы любите бейсбол, Тесс?

— Я смотрю чемпионаты мирового первенства. Вы хотите узнать мои самые страшные тайны?

— Я журналист, моя работа в том, чтобы узнавать чужие тайны. И, похоже, эта работа уже стала привычкой.

Он так искренне и обезоруживающе улыбнулся, что Тесс внезапно захотелось открыть ему хотя бы часть своих секретов. «В прошлом году в налоговой декларации я указала далеко не все свои доходы, и ты кажешься мне очень и очень привлекательным».

— Можно задать вам вопрос, Тесс?

— Конечно.

— Вас что-то смущает в связи с первой статьей о Винковски? Появившейся, скажем так, неофициальным путем?

Тесс понимала, что нужно сказать: да, в этой истории много непонятного. Но об истинных причинах беспокойства говорить почему-то не хотелось. Она пыталась догадаться, почему Стерлинг вдруг задал этот вопрос.

— Мне известно, что в этой истории слишком много неназванных источников. И имя этого парня из Джорджии вы тоже почему-то не решились указать.

— По крайней мере, на этот раз мне известно его имя и причины, по которым он согласился на интервью, про источники же информации в первой статье не могу ничего сказать. Мне вообще вся эта история решительно не нравится. Если бы я не боялся выразиться грубо, то сказал бы, что от нее «дурно пахнет». А как вам кажется, Тесс? Что говорит ваша женская интуиция?

Тесс вдруг почувствовала себя крайне неуютно, вспомнив, как однажды ее интуиция и все остальные чувства привели к трем смертям. Но не рассказывать же об этом своему шефу. А Джек Стерлинг для Тесс оставался не более чем шефом.

— Моя интуиция подсказывает несколько вариантов, и потому на нее нельзя полагаться полностью.

В этот момент ее желудок заурчал от голода, и Тесс от смущения захотелось спрятаться под стол или как-то объяснить Стерлингу, что обычно ее желудок такие звуки не издает.

— О, похоже, организм хочет подкрепиться? Давайте сходим на ланч к Маркони, — предложил деликатно Стерлинг, и Тесс улыбнулась ему благодарно, так же как Эски, когда ей предлагали еду.

Они пешком дошли до ресторана, расположенного на той же улице, что и здание «Бикон-Лайт». Было довольно холодно, хотя на небе вовсю сияло мартовское солнце. Рядом с еще голыми деревьями из-под снега уже пробивалась первая зелень.

— Думаю, что до конца месяца нам придется пережить еще одну снежную бурю, — произнесла Тесс. И зачем она решила поддержать разговор, заговорив на такую избитую тему, как погода? Надо было бы обсудить политическую обстановку в какой-нибудь стране или, что даже лучше — сегодняшнюю передовицу. Но для этого пришлось бы прочитать эту самую передовицу, а она сегодня и так достаточно начиталась, роясь в электронной мусорной «корзине».

— По-моему, Балтимор в снегу выглядит просто замечательно, — ответил Стерлинг. — Даже если сами балтиморцы при этом выглядят не очень-то…

— Вы собираетесь, как и любой, кто не жил долго в Балтиморе, покритиковать нас за то, что мы предпочитаем зимой не пользоваться машинами, или что ведем себя как идиоты, бросаясь в магазины перед очередным сильным снегопадом?

— Нет, меня просто всегда веселил набор продуктов: хлеб, молоко и туалетная бумага. — Стерлинг изобразил акцент. — Вы, уроженка Балтимора, как можете мне объяснить, почему именно эти три наименования?

— Мои родители говорят, что это началось после снежной бури в шестьдесят шестом году. Она началась внезапно, и люди оказались к этому совершенно не готовы. Так что теперь мы предпочитаем встречать стихийные бедствия во всеоружии, — сказала Тесс, поднимаясь по мраморным ступенькам ресторана «Маркони». — Молоко — для детей, хлеб — для бутербродов, а зачем туалетная бумага, думаю, вы и сами догадываетесь.