Лора Липман - Чарующий город

— А затем он сел, съел с ней на пару кусочков, мило поболтал о том о сем и после этого выкинул ее с балкона? — Стерлинг покачал головой. — Мне, конечно, неприятно соглашаться с полицейскими, но я думаю, Тесс: то, что вы говорите, не соответствует действительности. Она вполне могла выйти из дома и купить пиццу, а потом переодеться.

— Ну, хорошо, а где тогда коробка? Я имею в виду ту коробку с бумагами и записными книжками, которую Розита унесла с собой из «Бикон-Лайт» в пятницу… Здесь ее нет, значит, кто-то забрал ее. А зачем кому-то было это делать, если на то не было причин? Уверена, в этих ее записях был ключ к разгадке смерти Винка.

Стерлинг принялся за осмотр комнаты, причем делал это точно так же, как и прежде Тесс. Он открыл ящики всех шкафов, заглянул в туалет, нагнулся и посмотрел под диваном. Затем он взял коробку с пиццей и задумчиво повертел ее в руках, словно надеясь, что на ней появится наклейка с названием магазина.

— Пожалуй, мы должны сообщить обо всем этом детективу Тулу, — наконец произнес он.

Стерлинг вернулся в «Бикон-Лайт», чтобы дождаться звонка от Тула. Тесс же отправилась домой и попыталась заснуть, но она никак не могла успокоиться и в итоге зашла в бар «Бронзовый слон». Хотя ей не терпелось узнать, что именно удалось установить полиции, она не поехала в «Блайт» вместе со Стерлингом. Она не могла заставить себя сидеть в отделе новостей и видеть расстроенные лица репортеров. У журналистов никогда не находилось слов, чтобы описать собственные трагедии, которые случались с одним из них, они не могли шутить об этом или брать интервью у родителей коллеги и при этом говорить что-то вроде: «Да им станет только легче, если дать им выговориться». И они не могли использовать для описания смерти кого-либо из своих друзей набор бессмысленных и безликих фраз, который они всегда употребляли, готовя статьи о смерти незнакомых им людей. «Талантливый и одновременно не чужд практичности», «амбициозен, но в то же время отличный семьянин». В любом случае, в гибели Розиты Руиз не было ничего хорошего, и это касалось их всех…

Было уже почти восемь вечера, когда Фини нашел Тесс, уныло взиравшую на тарелку с пирожными, стоявшую перед ней. Она не помнила, съела ли она хоть одно из них, зато помнила бокал мартини номер один и бокал мартини номер два. Сейчас она пила уже третий бокал и задумчиво выкладывала из зубочисток какой-то рисунок. Рисунок постоянно напоминал угловатую цифру «2».

— Сначала — самое важное, — сказал Фини. — Твой дядя вышел из комы.

— И что он сказал? — Тесс показалось, что ее сердце сейчас не выдержит, так сильно забилось оно от волнения.

— Это все, что я знаю, Китти позвонила в «Блайт», она искала тебя, а когда сказали, что тебя нет, она попросила передать тебе, что Спайк очнулся. Он разговаривает немного неразборчиво, и правая сторона тела его не очень слушается, но он в сознании и продолжает что-то твердить про души. Так сказала Китти.

— Про уши, — машинально поправила его Тесс, сейчас она думала не об этом. — А какие там новости о Розите?

— Коробку с бумагами обнаружили в багажнике ее машины, но там ничего нет. По крайней мере, ничего важного. А в желудке Розиты нашли остатки пиццы.

— Ее убили, Фини, я уверена в этом. Ее убил номер два.

— Номер два?

— Я видела файлы, которые она держала в компьютере. Не спрашивай, как я это сделала, я все равно тебе не отвечу. Но в них был кто-то, кого она называет… называла «номером два». Она думала, что именно этот человек убил Винка, хотя из ее записей неясно, какой у него мог быть для этого мотив.

— И кто же этот «номер два»?

— У меня на этот счет никаких идей. Может быть, Леа? Хотя нет, из записей Розиты следует, что она — «номер три». Или, может, его первая жена? Если Винк — «номер один», то почему бы Линде не быть «номером два»? Если Винк угрожал уменьшить сумму ее алиментов, так как ему срочно нужны были деньги, то в этом есть смысл… Там есть еще такая запись: «проверить школьные списки», — а Винк и Линда учились вместе.

Фини взял Тесс за руку.

— Она покончила с жизнью, Тесс. Сама, без чьей-либо помощи. Это не твоя вина, но ты, возможно, всю жизнь будешь думать, что ее гибель — на твоей совести.

— Я утверждаю, что Розиту убили, не потому, что чувствую себя виноватой в ее смерти.

— Да ладно тебе, Тесс. Я тоже был уверен, что Винка убили, и даже дал Розите задание: проверить, может, кто-то напоил его, а потом усадил в машину. Но как ты можешь убедить кого-то напиться до потери сознания, Тесс? И если кто-то убил его, то как убийца мог узнать мой номер? Зачем позвонил мне на пейджер и оставил номер Винка?