Валерий Гусев - Розыгрыш с летальным исходом

Широкий постамент оказался вблизи естественным, природным. Или вырубленным когда-то прямо в скале. А вот идолище показалось мне отлитым из пластика. Шагнула цивилизация, словом.

– Что за обелиск? - спросила Яна.

– Тупапау. Злой дух.

– Похож, - прищурившись, оценила со знанием дела. - У нас в Москве таких монстров теперь тоже хватает.

Мы подошли поближе. На постаменте, у подножия изваяния, валялись недоглоданные кости, почерневшие шкурки бананов, апельсиновые корки.

– Помойку какую-то устроили, - поморщилась Яна. - Дикари.

– Это жертвоприношения, - пояснил Понизовский. - Не так уж давно здесь приносили в жертву человеческие жизни.

– А как же Эатуа? - Янке все интересно. - Ему чего носят?

– Ну… Эатуа - добрый бог, - опять же со своей усмешкой произнес Понизовский. Что-то он часто усмехаться стал. - Он не обижается, когда его забывают.

Нильс рассмеялся с горечью:

– Ну, все как у нас! Была нормальная, добрая власть. Мы на нее поплевывали, над ней посмеивались и без всякого сожаления сдали. Теперь у нас власть совсем другая - алчная и жестокая. И мы с благодарностью приносим ей жертвы: свое достояние, свое достоинство, свою историю, свою культуру.

Своих детей, наконец. Дикари, так те хоть объедками отделываются…

Семеныч положил ему руку на плечо:

– Давай, Ильич, хоть здесь без политики.

Малая лагуна, по кличке Акулья, была и вблизи мала. В том месте, где мы к ней вышли, нависала прямо над водой угрюмая скала. Сбоку она поразительно напоминала профиль великого и ужасного Тупапау: острый нос, впадины глаз, придавленная лысая макушка. Неприятное почему-то впечатление.

– Вот с этой скалы их и бросали, - сообщил Понизовский. - И, кстати, акулы это помнят. Предпочитают вертеться прямо под скалой.

Действительно, зеркальную гладь лагуны время от времени вспарывал острый крючковатый плавник. То тут, то там всплескивала вода. А под самым носом скалы шло постоянное бурление. Будто кипел на плите наваристый суп. Яна передернула плечами, словно в ознобе.

– А за что их так наказывали? Этих ваине?

– Традиция, - лениво отозвался Понизовский, на этот раз без усмешки. - Разумная притом.

– Что ты хочешь этим сказать? - оскорбилась Яна.

– Вовсе не то, что вы подумали. У них табу на размножение.

– Что?! Ни фига себе ауэ!

– Меры, превентивные. Для них самое страшное - это перенаселение. Вы ведь обратили внимание на то, что на острове нет детей?

– А где они? - Янка с ужасом взглянула на поверхность лагуны, которую время от времени бороздили акульи плавники.

– Ну что вы, Яна Казимировна! - рассмеялся Понизовский. - Не так уж все плохо. Детей отправляют на Маупити. Там они учатся, получают профессию. И возвращаются сюда. Если желают, конечно. Но это редко бывает. Ну, а за нежелательную, неплановую, так сказать, беременность могут последовать репрессии. - Он опять рассмеялся. - Это я всем говорю. Это всех касается.

– Ну, мореход! - взорвалась Янка. - Куда ты нас приплыл?

– Послушайте, Яночка, - попытался успокоить ее Нильс. - Не так уж все трагично. Взгляните с другой стороны… - Он осекся под Янкиным взглядом.

А я его понял. У нас, что ли, лучше? Сколько детишек по детдомам и интернатам? Сколько их учится за рубежом? И кто из них возвращается в Россию, закончив обучение? Да и репрессии за беременность схожие, если учесть размер пособия. Да, не так уж все трагично. Теперь и у нас все, как у дикарей. Что европейских, что океанских…

Покинув это мрачное место, мы еще немного поднимаемся вверх и, перейдя небольшой ручей, оказываемся на очаровательной поляне, окруженной мощными кокосовыми пальмами. А где-то за ними непроходимой стеной встают гигантские папоротники.

Слева от ручья - какая-то узкая мрачная щель неимоверной глубины. Справа - кристальной воды водопад, а за ним - каменная чаша, наполненная такой же изумительно чистой водой, с чуть заметным голубоватым оттенком.

– Здесь как бы хозяйственный блок, - поясняет Понизовский. - Тут купаются, моются, стирают. А это, - он брезгливо показывает на трещину в скале, - Поганая яма. Извините, туалет, так сказать. Естественный.

– Ауэ, танэ! - с громким восхищением дергает Янка меня за рукав. - Совмещенный санузел. Общественный.

– Пора возвращаться, - говорит Понизовский, взглядывая на часы.

– А давайте туда еще пройдемся. - Семеныч машет в сторону папоротников. - Занятное местечко.

– Не столько занятное, - качает головой Сере-га, - сколько опасное. Там обрывистый берег, внизу камни. Никто туда не ходит.