Кирилл Казанцев - Не все ангелы летают

– О чем вы, Игорь Вениаминович? Не понимаю, отчего поднялся такой переполох вокруг моей скромной персоны. Все искать бросились… Был на рыбалке, захотел попить чайку, пошел за термосом к машине, потерял фонарь. Без него возвращаться ночью на лед не решился. Думал съездить за новым – машина не завелась. Я на нее обиделся и ушел пешком.

– Правда? – Банников прищурился. По моему тону он прекрасно видел, что я и не рассчитываю, что мне поверят. – И где вы были все это время?

– Ушел в загул, – доверительно сообщил я, понизив голос. – Как холостяк холостяку.

– Перестаньте, Василий Сергеевич, – добродушно пожурил меня следователь. – Это была ваша индивидуальная программа по защите свидетеля, то есть себя, как я сейчас понимаю, не так ли?

– Вы ведь меня не защищали… Но теперь, как я слышал, бояться больше нечего? Преступники пойманы?

Банников тяжело вздохнул:

– Пойманы, пойманы.

– Так и думал! – воскликнул я.

– Что?

– У вас нет уверенности, что это сделали Пелагея и ее сынок, правда?

Банников твердо посмотрел на меня и изрек:

– Против задержанных имеются неопровержимые улики.

– Кольцо и пистолет?

– Вы, я вижу, в курсе.

– Слухом земля полнится… Задержанные не признаются? Да? – Я напирал на Банникова. Чувствовал вдохновение, как за письменным столом, когда долгими зимними вечерами высасывал из пальца сюжеты своих романов. К весне указательный палец на левой руке терял в весе, в процентном отношении, больше, чем медвежья лапа за зиму, мне кажется!

Банников нахмурился. Я тащился от проявления собственной наглости в реальном кабинете реального следователя.

– Я знаю, вы не обязаны мне отвечать, можете сослаться на тайну следствия, и вообще, вопросы здесь задаете вы. Просто хочется знать, могу ли я спокойно ходить по городу или лучше подумать над новой «программой защиты»? Вот только куда мне девать своих домочадцев, возвращающихся на днях из отпуска?.. Подозреваемые не признаются, да? – спросил я опять.

– Нет, не признаются, – подтвердил сыщик. – Но причина понятна. Сынок – тертый калач, в девяностые почти всех дружков потерял, а сам и не сел, и выжил. А мать молчит, потому что иначе сына не увидит больше. Не доживет. Ему такой срок дадут!.. С ними – ясно. Мне не понятно другое. Почему молчит соседка, которая сдала в ломбард кольцо по паспорту Пелагеи Петровны?

– А как кольцо опознали, по описанию? – спросил я недоверчиво.

– По фотографии. Дочь владелицы кольца Галины, Виктория, по просьбе матери делала оценку незадолго до ее гибели, ну и сфотографировала вещицу. Она же на днях обнаружила пропажу кольца и написала заявление.

– А паспорт Пелагеи точно был настоящий?

– Самый что ни на есть. Его проверили в ломбарде, это теперь легко, и ксерокопию сделали. Лишние проблемы никому не нужны. Пелагея в ломбард позвонила накануне, договорилась, что соседку пришлет. Сама, мол, хворая, а деньги нужны. (Разумеется, она это тоже отрицает.) И, значит, затем соседка пришла, действительно с ее паспортом. Позже паспорт нашли у Пелагеи в квартире, и в нем – залоговый билет из ломбарда. Поскольку никто из жильцов дома не признался, что выполнял такое поручение Пелагеи, девушка в ломбарде по нашей просьбе помогла составить фоторобот неведомой соседки.

– Разве в ломбарде нет видеокамеры?

– Есть. Но она не работает.

– Как это по-нашему! – с губ сорвалось одно из любимых выражений.

– Похожей на фоторобот оказалась только одна молодая мамочка, живет под Пелагеей. Но та утверждает, что никаких просьб к ней не поступало, кроме пожелания успокоить ребенка. Спать мешает.

– Можно взглянуть на фоторобот?

– Пожалуйста. – Банников вытащил из стола и протянул листок. Девушка в очках сразу мне напомнила Тамару с подбитым глазом, какой я ее запомнил по последней нашей встрече. Она прятала «фонарь» под очками. Тогда еще эффект дежавю случился.

– Чего вы смеетесь? – спросил меня следователь.

– Нет, ничего. Игорь Вениаминович, вы же понимаете, что нацепить черные очки могла любая баба, извините за выражение. И вообще, вся эта история шита белыми нитками!

– Да вы что?! – с раздражением рассмеялся профессионал словам «чайника». – Это почему же?

– Пелагея ведь сама первая стала утверждать, что Галину убили, вопреки мнению полиции, считавшей, что произошел несчастный случай.

– А вы помните, что на базаре громче всех «Держи вора!» кричит сам вор?

– Это когда ему уже хвост прищемили. А в нашем случае ведь все было тихо. Зачем же Пелагее самой шум поднимать?