Кирилл Казанцев - Не все ангелы летают

– Это точно, – согласился племянник. – Кто не общается с людьми, тот начинает разговаривать сам с собой, а там уже и до диагноза недалеко… Что думаешь делать, дядя Вася? – спросил он потом. – Будешь ждать здесь нотариуса?

– Какое там! Надо возвращаться, – посетовал я. – Родственники хватятся. Придется прилетать еще раз… Я знаю, что ты опять скажешь! Просить начальника охраны пансионата поехать со мной я не могу, Гриша. С какой стати? Я еще не вступил в свои права. А платить человеку мне нечем – поиздержался в последнее время.

– Вася, твоя скромность может тебя погубить. В прямом смысле причем. Ты это понимаешь? Конечно, типун мне на язык…

– Ничего, Гриша, прорвемся. Дай мне знать, как нотариус вернется. И еще знаешь что? Может, ты попробуешь деликатно узнать, кто стоит в очереди за наследством после Элеоноры, если она вдруг, не дай бог… не поправится?

Даже в сотый раз летая в самолете, все равно испытываешь эмоциональный подъем после его приземления, словно пережил приключение. Спустившись по трапу, я включил мобильник, и тот немедленно зазвонил.

– Василий Сергеевич? Долетели? – услышал я в трубке голос капитана Банникова.

– С божьей помощью, – ответил ему. – Самолет, оказывается, в полете так крыльями машет! Энергичнее, чем взволнованная женщина. У меня иллюминатор был напротив крыла.

Банников пропустил мимо ушей мое ценное наблюдение.

– Не берите такси. Я вас встречаю на выходе из аэровокзала.

При виде сыщика я невольно улыбнулся. Пусть теперь какой-нибудь знакомый, завидев меня, попробует воскликнуть: «Какие люди и без охраны!» Ошибется. Вот она – охрана. «Розовые лица, револьвер желт. Моя милиция меня бережет…» Сев в машину, я приготовился в очередной раз рассказывать сказку про белого бычка, краткое содержание которой уже изложил следователю по телефону из Одессы, но Банников неожиданно сам выступил в роли рассказчика.

– Вы знаете Геннадия Панкратьева? – спросил он.

– Своего соседа? – уточнил я. – Как я могу его не знать?

– В наше время такое случается сплошь и рядом, – заверил Банников. – Люди больше дружат в социальных сетях.

– Хм! Пожалуй, – согласился я, с недавнего времени сам продвинутый пользователь.

– На Панкратьева было совершено нападение несколько часов тому назад.

– Как? – воскликнул я и чуть не добавил: «Еще одно?» – Где?

– На лестничной площадке, возле квартиры.

– Возле его квартиры?

– Скорее – вашей. По словам Панкратьева, он собирался к вам, чтобы покормить кота. Это произошло поздним вечером…

В голове мелькнула мысль, что Валентин без меня питался когда попало. «Поздним вечером!»

– …Панкратьев вышел на лестничную клетку и увидел на пороге вашей квартиры человека, пытавшегося отпереть дверь. Не успев даже спросить, кто он, собственно, таков, Панкратьев получил по голове и потерял сознание. Потерпевшего нашла обеспокоенная его длительным отсутствием супруга, Людмила. Вы с ней тоже знакомы?

– А то как же! Ее стараниями у меня и появился Валентин, этот самый кот.

– Валентин? – удивился сыщик. – Странное имя для кота.

– Имя Васька для кота вы, конечно, не считаете странным?

– М-да, – спрятал улыбку следователь.

– Генка… то есть Геннадий Панкратьев рассмотрел нападавшего?

– Нет. На площадке у вас было выключено освещение. Очевидно – преступником. Однако те приметы, которые все же успел отметить Панкратьев, нам с вами знакомы. Кожаная куртка, короткая борода…

«Приключения встречают меня в родном городе с распростертыми объятиями», – подумал я.

Когда мы поднялись на ту самую, нашу общую с Панкратьевыми лестничную площадку, где, по словам Банникова, недавно разыгралась трагедия, сыщик позвонил в квартиру соседей. Открыла Люся.

– Ага, идем, – сказала она. Очевидно, Игорь Вениаминович обо всем договорился заранее. – Здравствуй, Василий.

– Здравствуй, Людмила.

– Здравствуй, Василий, – как эхо повторил нарисовавшийся за спиной супруги Генка. К ноге в гипсе у него добавилась повязка на голове. Голос соседа звучал притворно-болезненно, на губах была улыбка. «Самоирония – это хорошо. Значит, жить будет», – подумал я. Уже во второй раз Генка страдал из-за меня, по-видимому.

– Привет, Гена, – пожал ему руку. – Вы с Людмилой, наверное, уже не единожды пожалели, что определили ко мне Валентина? Доброта наказуема.

– Серьезно? – спросил Геннадий.

– А то! – заверил я его. – Вспомни, что сделали с Тем, Кто любил всех людей!..