Екатерина Островская - Встреча, которой не было

– …Все кричат: «А где еще одно кольцо?» – продолжал рассказывать Максим, – а бедный парень, который свидетелем был, руку за спиной прячет. Руку оттуда вытащили, оказалось, – кольцо на его пальце. Бедолага объясняет, что ему обручальное кольцо дали подержать, а он решил примерить и поглядеть, как оно на руке смотрится, а теперь кольцо не слезает. Естественно, все бросились помогать снимать. Пыхтят, но не получается. А свадьбу торопят: быстрее, дескать, у нас на очереди еще восемь пар и всем невтерпеж. Побежали за мылом. Принесли. И тот же результат. Не хочет кольцо слезать. Парня уже родственники жениха в спину тычут. Не помогает. Со всех сторон советы, давайте кольцо распилим. Нет, давайте ему палец отрубим, раз он, такой гад, сюда приперся. Невеста оказалась самой догадливой: взяла она этот свидетельский палец, извините, в рот… раз-раз и кольцо снялось. Невеста вынула символ супружеской верности изо рта, вытерла о подол свадебного платья и подает будущей свекрови. А мать жениха с такой ненавистью на нее смотрит и сына в бок толкает, дескать, видишь, на ком женишься…

– Ладно, – прервал рассказчика Баландин, – свадьба в другой раз, а сегодня мы собрались, чтобы поздравить всеми нами уважаемого и любимого Игоря Егоровича Селезнева с сорокатрехлетием. У всех налито?

И только сейчас Настя заметила, что многие уже навеселе. И Воронина обратила на это внимание. Она наклонилась и шепнула:

– Поздно пришли. Тут не вечеринка, а обычная пьянка.

– Просто кто-то слишком долго собирается, – напомнила подруге Анастасия.

Но та уже обводила взглядом стоящие на столе тарелки, вазочки, блюда и блюдечки.

– В моем ресторане такого не бывает, – шепнула она, беря большой ломоть черного хлеба.

На хлеб она водрузила увесистый кусок отварной осетрины, а поверх густым слоем намазала черную икру.

Повернулась к сидящему рядом мужчине:

– Поухаживайте за дамой.

И показала глазами на ведерко со льдом, из которого торчали горлышки бутылок водки и шампанского.

– Что пьет милая дама? – поинтересовался тот.

– Шампань, плиз, – улыбнулась Воронина.

Настя тоже попросила немножко шампанского, но сосед Светы, очевидно, не расслышав, наполнил ее бокал по самую кромку.

– Ладно, – произнес Божко, поднимаясь, – теперь я скажу. В жизни так мало праздников: Новый год, День Победы, разумеется, дни рождения друзей, свадьбы друзей и твоя собственная, если повезет… Но сегодня мы чествуем человека, который сам по себе праздник. Я участвую уже в третьем проекте, которые без нашего юбиляра были бы невозможны. Благодаря Игорю Егоровичу Селезневу я стал тем, кем являюсь…

Светлана внимательно слушала, стараясь смотреть в сторону и делая вид, что устрицы во льду ее интересуют куда больше. Зато Олеся Руденская подняла голову и смотрела на Максима, улыбаясь так, словно каждое слово находило отклик в ее душе.

«Наверняка Олеся влюблена в Селезнева, – подумала Настя, – причем искренне и преданно. А как может быть иначе, когда он – такой спокойный и обаятельный? Ну и богатый, разумеется». Почему-то вдруг вспомнились романы Джессики Стоун, где все избранники главных героинь были точно такими же – нереальными до тошноты.

Все выпили, и даже сама Настя, которая собиралась лишь пригубить, осушила свой бокал почти до дна.

Воронина обхватила ее шею рукой и шепнула в ухо:

– Чего эта Руденская так к Максу прилипла, ведь все и без того знают, чья она любовница?

А Божко уже подошел к хозяину.

– Игорь Егорович, я видел ваш «Каенн». Хочу спросить, как вам машина? А то я собираюсь такую же купить после сдачи картины.

– Пока пожаловаться не могу, – ответил Селезнев, – только не спеши покупать. Если отработаешь хорошо, я тебе эту машину подарю.

– Вы же меня знаете, – обрадовался актер, – я халтурить не умею.

Он посмотрел на Воронину, потом резко обернулся к Руденской.

«Проверяет, видела ли Олеся, на кого и как он посмотрел», – догадалась Настя и вдруг поняла: что-то тут не то, еще неизвестно, с кем спит эта актриса.

И самой стало неприятно, что она об этом думает. Теперь Настя старалась не глядеть на сидящую напротив парочку. Но мысли крутились только вокруг этих двоих. Краем глаза она подмечала, что сидят они ближе, чем положено приличиями для посторонних друг другу мужчине и женщине, что она часто наклоняется к нему и шепчет что-то, предназначенное только для него, прикасается к нему рукой, прежде чем попросить о чем-то, улыбается ему. Впрочем, Олеся улыбалась всем: было такое ощущение, что улыбка не сходит с ее лица. Она даже Насте улыбнулась приветливо и кротко, когда перехватила ее взгляд. Руденская была несомненно красива – несравненно лучше Светы Ворониной, обаятельнее ее. Олеся была тонка и очень грациозна в каждом движении, что отсутствовало у Светланы. А потому было непонятно, зачем Максим приходил к Ворониной и оставался на ночь, если у него с красивой актрисой роман, пусть и скрываемый от всех.