Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»

…И время не самое подходящее. Как же не хочется умирать, когда жизнь вокруг только начинается, стряхивая с себя нежные и вязкие оковы Морфея! Скоро забурлит, закипит деловая активность, незнающая устали и перерывов; отдыхающие потянутся кто к морю, кто за город, в горы, на самый большой и живописный в округе водопад; детвора высыплет во дворы, двинет в аквапарк, где продолжит резвиться до самого вечера; хозяйки и домоуправительницы оккупируют городские рынки в поисках наисвежайших и наивкуснейших продуктов, а также лучших бытовых мелочей.

Там постоянное движение, энергия, бьющая через край, а здесь, в рабочем кабинете, в полутьме рассеянного света настольной лампы время точно остановилось. Замерли стрелки часов, в немой гримасе застыло изображение на экране телевизора, окружающие предметы превратились в пустые декорации, лишенные всякого функционального значения. Ни звука, ни дуновения ветра. Есть только ледяной взгляд убийцы – выражение глаз человека, готового переступить черту, не спутаешь никогда и ни с чем – и бездушное смертоносное око пистолетного ствола, притягивающего его, словно магнит. Пистолет завораживал, затягивал в свое жерло, манил бездонной глубиной, поражал безграничной властью, сковывая движения.

Профессиональный взгляд сходу оценил орудие убийства: перед ним тускло поблескивал воронеными боками немецкий «Вальтер ППК». Далеко не самый современный – активно использовался криминальной полицией Германии до начала семидесятых годов, зато простой в обращении и безупречный в работе. Кстати, любимое оружие агента 007 Джеймса Бонда…

Страха не было. Была отрешенность и пустота. Дуэль между пистолетом и жертвой.

Надо что-то делать. Не пускать события на самотек. Надо встряхнуться, ведь пока бьется сердце, есть еще шанс, есть надежда.

Умереть здесь, в чиновничьем рабочем кабинете, за письменным столом было глупо и недостойно его, боевого офицера, прошедшего Афганистан и Чечню, сумевшего уцелеть в кромешном аду войны. Только не сейчас, только не сегодня… Еще многое намечено на будущее. Обещанное и до сих пор не выполненное. Еще один шанс… всего один…

Борис Андреевич оценил расстояние до руки, державшей пистолет. Жалкая пара метров отделяет его от спокойствия и благополучия. Расстояние плевое, если бы не несколько «но»: во-первых, между ним и убийцей плотиной встал широкий дубовый стол, во-вторых, он сидит в своем рабочем кресле, из мягких объятий которого так просто не выпрыгнешь, в-третьих… неважно… Ему потребуется время, которого у него нет. С двух метров ни один слепец не промахнется.

Смерть!

Мозг подсказывал, что бороться надо до самого конца, до последнего вздоха, но тело, будто закованное в кандалы, отказывалось подчиняться. Мышцы налились свинцом, к ногам точно пудовые гири привязали – ни встать, ни повернуться. Он уже сдался, подчинился судьбе, хотя и боялся признаться себе в происходящем.

Как же он мог допустить такую непростительную ошибку, оступился на прямой ровной дороге? Ведь каждый миг, каждый час тщательно продумывал поступки и меру ответственности. Каждый шаг на пути вперед был выверен до мелочей. Без помарок и ошибок. Партия должна быть просчитана до конца! И тут на тебе…

Единственное холодное око «Вальтера» смотрит ему точно меж спокойных и уставших карих глаз.

Прокол вышел, как всегда, в мелочах. Даже не прокол, а глупое, непредсказуемое стечение обстоятельств. Такого просто не могло случиться никогда…

Но случилось! Сейчас, когда нервы на пределе и до черты осталось меньше шага, уже ничего не объяснишь. Не убедишь, что все должно было сложиться иначе. Не так, как вышло, а так, как планировал…

Он всегда шел прямой дорогой, оставаясь честным пред собой и окружающими. Не кидал и не обманывал. Если искал и находил выгоду в делах, то она доставалась не только ему, а всем участникам делового процесса. Вряд ли кто-то из коллег или партнеров смог бы предъявить ему претензии по поводу его нечистоплотности. Вряд ли…

Но «Вальтер» не сводил с него своего внимательного взгляда.

Время остановилось. Уже никто не требует от него оправданий. Приговор вынесен, и через мгновение будет приведен в исполнение.

Смерть!

Он не знает, как она выглядит. И давно уже не боится образа дряхлой старухи с косой. Борис Андреевич Штурмин так часто ходил по краю и так часто чувствовал ее холодное дыхание, что, в конце концов, свыкся с ее незримым присутствием и перестал обращать внимание. Когда был мальчишкой – боялся до дрожи в коленках; под палящим афганским солнцем – боялся, но совсем по-другому, чувствовал, что они единое целое, как инь и янь, как обязательные детали одного механизма, немыслимые друг без друга. Она присутствовала, как данность, как необходимая часть равновесия. Как вода. Как воздух.