Марина Серова - Страсти оперной дивы

Чаркин и даже сам Земелин проявляли невиданную мною до этого момента активность, руководя процессом и указывая, что куда ставить и как подключать.

– Коля, нужно попробовать свет, – озабоченно говорил Земелин коренастому молодому парню в джинсах и майке с черно-белым изображением Элвиса Пресли. – Репетиция только одна, так что надо будет прогнать все варианты… и с костюмами… чтобы и местные тоже ориентировались, не перепутали там чего. Ты с ними контактируй, не пускай на самотек. Изольда! – позвал он в темноту. – Изольда, подойди на минуту.

Как и в прошлый раз, когда я присутствовала при разгрузке всех этих замысловатых музыкальных ящиков, я снова испытывала дискомфорт от резких световых границ. Нестерпимо яркое освещение в непосредственной близости от рампы или софитов сменялось провалами в абсолютную темноту в тех местах, куда не доходил яркий свет. И темнота эта от близости интенсивных световых источников казалась еще темнее.

На освещенном пространстве, где находился сейчас Земелин, как чертик из коробочки возникла Изольда, и я подумала, что для того чтобы эффективно осуществлять в этом хаосе света и звуков свои охранные функции, мне нужно держаться как можно ближе к объекту.

– Иззи, нужно будет отработать свет, – между тем деловито проговорил Земелин. – Я скажу Максу, чтобы предупредил Наташу… чтобы пооперативнее там… Быстренько – раз, раз! Нарядились, разрядились. Коля тут местных сориентирует, да и сам… разберется. Чтобы синий свет у нас на красное платье не попал. А то помнишь, как тогда, в Одессе…

– Да, это было что-то, – усмехаясь, протянула Изольда. – Просто восставшая из ада. Я потом это видео со своей фиолетово-зеленой физиономией хотела для корпоративов приберечь. Чтобы, когда в три часа ночи вместо крепкого сна петь нужно будет, было чем взбодриться. Посмотрел на эту ожившую мумию, и весь сон – как рукой.

– Ну вот, ну вот, – поддакнул Земелин. – Я о чем и говорю. Чтобы не было таких накладок, нужно сейчас порепетировать. Больше возможности у нас не будет. Давай сейчас «Белую акацию» целиком прогоним, посмотрим звук, ну и вообще… нюансы. А потом быстренько, кусочками, – раз, раз… Ладненько? Макс!! – снова прокричал он в темноту, уже не глядя на Изольду. – Макс, подойди на минуту…

Между тем оборудование на сцене выстроилось в некоем порядке, по-видимому, именно в таком, в каком будет расположено непосредственно во время самого выступления, и вскоре зазвучали вступительные аккорды одного из популярнейших в свое время романсов.

Изольда, вся в образе, давно уже стояла у микрофона и наконец, быстро и глубоко вдохнув воздух, мягким, бархатистым контральто запела.

«Целую ночь соловей нам насвистывал…» – под мягкими, чуть розоватыми лучами софитов лилось со сцены, и, дослушав до конца, я уже готова была признать правоту тети и забрать обратно свои слова о том, что романсы – это скучно. Обработка песни действительно была современной и необычной, исполнение не вызывало никаких нареканий, ну, по крайней мере, у меня, и я могла со всей достоверностью убедиться, что в этом случае популярность возникла не на пустом месте.

Как бы в ответ на эти мои мысли из зала раздались дружные аплодисменты. Изольда, снисходительно улыбаясь, картинно раскланивалась, а Земелин, восхищенный не меньше остальных, выйдя на сцену, поцеловал ей руку.

– Богиня! – вполголоса произнес он, и блеск в его глазах лучше всяких слов доказывал искренность чувства, с которым это было сказано.

По-видимому, упомянутые Земелиным нюансы были отработаны, и никаких дополнительных проблем не возникло. Музыканты расслабились и неспешно перебрасывались между собой короткими фразами ни о чем, уже знакомый мне Коля суетился возле осветительных приборов, а Изольда пошла переодеваться.

Снова углубившись в мрачные катакомбы, я поймала себя на мысли, что начинаю привыкать. Тусклое освещение в этих бесконечных коридорах стало казаться вполне приемлемым, и сами они уже не производили такого гнетущего впечатления.

«Певцам и актерам, прохаживающимся здесь по сто раз на дню, все это должно казаться вообще домом родным, светлым и уютным», – думала я, в качестве неизменной тени следуя за Изольдой.

Подсознательно ожидая какого-нибудь нового сюрприза от Вити, я внутренне была немного напряжена, но в этот раз никто не вышел навстречу «поговорить», и место, где я оставила пациента отлеживаться, оказалось приятно пустым.