Марина Серова - Страсти оперной дивы

– Ну хоть машину дай, – еще слышались в зале слабые отголоски Мишиных возражений, но вскоре и они потонули в потоке сочувственных возгласов, адресованных Изольде.

– Ах… какая неприятность! И кто бы мог подумать… – говорила раскрашенная тамада. – Сколько существует наш ресторан, никогда ничего подобного… Надеюсь, к нам никаких претензий?

– Нет-нет, что вы, – едва скрывая раздражение после общения с Мишей, говорил Чаркин. – Разумеется, вашей вины здесь нет. Это мы… это у нас тут…

– Но все-таки, если бы этот бассейн не был так близко… – попыталась вставить свое слово Изольда.

– Брось, Иззи, – говорил Земелин, как-то странно не замечавший мизансцен Чаркина с Мишей и активно подключившийся только сейчас, когда тот исчез из поля зрения. – Ты прекрасно понимаешь, что бассейн здесь ни при чем.

– Он становится невыносимым, – сквозь зубы процедила Измайлова, явно адресуя это высказывание только Земелину.

– Ну… что я могу сделать? Сама понимаешь…

– Что ты можешь сделать… Если не можешь избавить меня от дурацких выходок этого идиота, то позаботься хотя бы о том, чтобы они обходились без последствий. Я хочу, чтобы Женя постоянно находилась рядом со мной. Если бы не она… Ты вообще понимаешь, чем все это могло закончиться?

– Иззи, успокойся…

– Успокойся… Тебя бы на мое место.

Обрывки загадочных фраз снова заставили меня насторожиться и подумать о том, что отношения в этой богемной тусовке совсем не так просты, как может показаться на первый взгляд. У меня накапливались разные интересные вопросы, и сейчас, когда я еще не знала ответов на них, для успешного выполнения моих профессиональных обязанностей требовалась полная концентрация внимания.

Поэтому в полном соответствии с пожеланиями Изольды я и сама уже решила не отходить от нее ни на шаг, чтобы в случае возникновения какой-нибудь новой неожиданности мне не пришлось с места в барьер кидаться на защиту.

А неожиданности, похоже, здесь еще будут.

Между тем приезжая дива снова заняла свое место за столом, но о выступлении, разумеется, не было уже и речи. По специальной просьбе Изольды рядом с ней поставили стул для меня, принесли прибор и, думая, какой завистью сейчас загорелась бы тетя Мила, я восседала «рядом с самой Измайловой», неспешно дегустируя вычурные ресторанные блюда.

Красивая тамада еще раз, уже в микрофон и официально, выразила свои соболезнования и принесла извинения, сказав, что следующий номер, возможно, поможет развеять отрицательные эмоции, которые возникли у гостей после этого неприятного инцидента.

Следующим номером оказался некий нарочито простоватый юноша, очень коротко остриженный, как будто бы нарочно для того, чтобы заметнее была лопоухость, специальностью которого, по всей видимости, было острить со сцены.

Произнеся пару плоских шуток по поводу приезда «землячки», юноша принялся читать монолог, основным достоинством которого было то, что во время этого чтения ничто не мешало гостям общаться друг с другом, говоря о своем.

Изольда тоже не особенно прислушивалась, обсуждая с Земелиным какие-то организационные вопросы, касающиеся гастролей.

Досадный инцидент, произошедший в самый разгар праздника, заметно снизил общий тонус, все как-то потеряли интерес и целиком и полностью сосредоточились на процессах еды и питья.

Наконец Изольда, сославшись на усталость и завтрашнюю репетицию, стала прощаться. Для вида ее недолго поуговаривали «еще немного побыть с нами», но дива была непреклонна и, пожелав всего хорошего и пригласив всех на концерты, удалилась в сопровождении собственной свиты и толпы провожающих.

Раздав последние воздушные поцелуи, Изольда, а вместе с ней и мы наконец устроилась в лимузине, и тут все дали волю эмоциям.

– Сукин сын… – зло цедил Земелин. – В порошок сотру!

– Толечка, с этим нужно что-то решать, – голосом обиженного ребенка говорил Чаркин. – Миша невозможен. И зачем ты поселил меня с ним? Это… это… я не знаю… жестоко, в конце концов!

– Ничего, неделю как-нибудь вытерпишь. При тебе, может, хоть как-то… хоть чего-то остерегаться будет.

– Ничего он не будет! Только нервы все истреплет… напрасно. Снял бы ему отдельный номер… там… с ребятами где-нибудь…

– Ты же знаешь, он требует только люксы.

– Он требует… Почему я ничего не требую?

– Правда, Толик, это уже чересчур, – вступила Изольда. – Он ведь… я ведь… это все ведь закончиться могло… летально.