Рекс Стаут - Завещание

Кремер прорычал:

– Сядьте.

Скиннер сказал:

– Постойте. – Он озадаченно хмурился, глядя на Вульфа. – Вы же сказали, что у вас есть улики, доказывающие вину Дэвиса.

– Нет, сэр. Я сказал, что у меня есть улики. Арчи, достань-ка тот конверт из сейфа.

Я пробрался между клиентами, добыл конверт и вернулся с ним к боссу. Вульф вытряхнул содержимое конверта на стол, выбрал один снимок и попросил передать его Прескотту. Я так и сделал, но мне пришлось самому вкладывать карточку ему в ладонь, так как его пальцы безвольно висели, не делая попытки сжаться. И он даже не взглянул на фотографию. Его здоровый глаз остекленел.

– На этом снимке, – сказал Вульф, – Сара Данн сфотографировала вас, мистер Прескотт, в тот момент, когда вы ждали ее в машине перед магазином, где она работает. В вашей петлице цветок, и это роза сетигера, роза степная. Вид шиповника. Вы вспомнили об этом вчера и украли фотоаппарат, но было слишком поздно. Где в сердце Нью-Йорка вы раздобыли эту розу?

Он сделал паузу, но Прескотт не отвечал, – очевидно, дар речи покинул его. Все, на что он был теперь способен, это стоять и пялиться в никуда, словно слабоумный.

– Вы раздобыли ее не в Нью-Йорке, – неумолимо продолжал Вульф. – Ни у одного нью-йоркского флориста вы не найдете дикой розы. А когда вы покинули свою контору примерно в час пополудни во вторник, то, по свидетельству наблюдательной молодой женщины за стойкой приемной… как ее звали, Джонни?

– Мэйбел Шэнкс, – сказал Джонни громче, чем требовалось. – Но она не молодая.

– Тем не менее это женщина. Так что за цветок был в петлице мистера Прескотта, когда он уходил во вторник пообедать?

– Василек.

– Именно так… Если вы помните, мистер Прескотт, недалеко от места гибели Ноэла Хоторна Энди Данн нашел увядший василек, зацепившийся за ветки кустарника. У меня есть два доказательства того, что этот кустарник является шиповником. Во-первых, фотоснимок, сделанный Сарой Данн в среду утром. А во-вторых, ветка, которую привез из Рокленда мой агент и которая стоит в вазе в оранжерее. Могу предположить, что, приблизившись к Хоторну, вы постарались вести себя как можно непринужденнее, ожидая подходящего момента, чтобы совершить задуманное. Вот тогда-то, возможно посреди разговора, вы выкинули василек в кусты и заменили его на цветок шиповника. А может, это сделал Хоторн, заметив, что ваш василек увядает. Это даже кажется более вероятным. Чтобы поменять цветы, Хоторн выпустил дробовик из рук, позволив вам завладеть оружием. Потом, убив соперника, вы так спешили покинуть место преступления и вернуться в Нью-Йорк поскорее, чтобы обеспечить себе алиби приездом к мисс Данн, что позабыли о шиповнике. Он по-прежнему красовался у вас в петлице, когда вы прибыли к антикварному магазину и мисс Данн сфотографировала вас. Именно этот снимок стал…

– Эй!

Кремер в прыжке преодолел никак не меньше восьми футов, перескочив прямо через ноги Скиннера, и обеими руками схватил Прескотта за шею. Я никогда не видел ничего более жалкого и не желал бы увидеть еще раз. Несчастный болван вдруг затолкал снимок себе в рот и стал судорожно жевать бумагу распухшими челюстями и проталкивать ее в горло.

– Оставьте его, – отрывисто произнес Вульф. – У меня есть пленка. Он ваш, мистер Скиннер. Прошу вас, уведите его поскорее.

Я разделял чувства босса. Досыта наглядевшись на Прескотта, я обратил внимание на сестер Хоторн и их свиту. Можно было подумать, что у нас с Вульфом не детективная контора, а брачное агентство или даже кое-что менее благопристойное. У книжных полок сплелись воедино Энди и Селия. Эйприл позволила наконец Оззи заключить себя в крепкие мужские объятия. Джон Чарльз Данн склонился к Джун в поцелуе, а она притягивала его к себе.

Мэй встретилась взглядом с Вульфом и требовательно спросила:

– А как же завещание? Если он уничтожил первую страницу, как мы сможем установить…

Ответом ей было красноречивое молчание.

Ордер на арест Вульфа я до сих пор храню в ящике своего стола – в качестве сувенира.

Имя Джун переводится как «июнь», Эйприл – как «апрель», Мэй – как «май». – Здесь и далее примеч. ред .

Еще одно «календарное» имя. В переводе с французского означает «Рождество».

Американские суфражистки бойкотировали японский шелк и другие товары в знак протеста против этой бомбардировки и Нанкинской резни 1937 года, когда, по некоторым оценкам, погибло 500 тысяч китайцев.