Лариса Соболева - Месть без права на ошибку

«– Повернись ко мне, тварь!» – кричу.

Симич поворачивается и – глаза из орбит. Я ему называю себя, передаю привет от старушки, которую он угробил, и стреляю. Он упал… Но я подплыла поближе на лодке, боялась, что жив. Куда там! Ружье я тщательно вытерла и бросила к Симичу, оно мне больше не нужно было. На этот раз, застрелив его, я получила колоссальное наслаждение… Корова проклятая, откуда она взялась… Вам не кажется, гарью пахнет?

Она шумно втянула носом воздух, Сергей не реагировал – ему все равно, что и где горит, а Слава принюхался, догадавшись, откуда гарь:

– Костры, скорей всего, жгут на дачах, осень. Дверь открыта, вот и заходит дымок… А потом, Вера, что было?

Он давно опустил руки, но под пристальным взглядом Веры осторожно положил их на колени, дескать, дурного не замышляю.

– Потом? Досадная случайность, – вздохнула она. – Однажды попалась на глаза Сергею в трамвае и, чего не ожидала, он стал добиваться встречи. Но я уже достаточно натворила, чтобы дать задний ход. В день похорон Симича, после свидания с Ильей, я заскочила к Надежде. В подъезде надела тапочки, а мокрые туфли бросила в сумку – шел сильный ливень, мне не хотелось оставить следы. Родители ее уехали на фазенду, я знала, и вряд ли рискнут вернуться в такую погоду. Не семейка, а сплошное сквернословие и мордобои. Надя и отец-пяньчуга потчевали друг дружку тумаками, потом от обоих доставалось матери. Мы покурили под лестницей, якобы я «ждала», пока утихомирится ливень… Одной дрянью меньше стало.

– Могли же появиться жильцы, не боялась?

– Очень поздно было – нет, не боялась. Я всегда изучала обстановку, прежде чем приступить. На том решила остановиться. Три женщины и Симич вполне достаточно, чтобы Сергею попасть в переплет. Я вплотную занялась игрой в любовь с Ильей, а на очереди стоял Тернов.

– Ты сожгла его.

– Как скорпиона. Мой отец бывал в Средней Азии, там есть забава. Вокруг скорпиона кладут смоченный бензином жгут и поджигают. Скорпион мечется, из кольца пламени не выбирается, тогда ударяет жалом себя в голову и умирает. Считай, Тернов обрек себя на смерть в огне, Симич-то выполнял его задания.

– А подробней?

– Он заехал в гараж, а я следом юркнула, из газового баллончика прыснула ему в глаза, потом еще и по голове стукнула битой – это модный инвентарь. Потом связала его, заткнула рот, чтоб своими воплями не беспокоил народ, выкатила машину, чтоб не рвануло – кругом ведь люди живут. После облила внутри бензином, бросила горящую зажигалку и ушла. Все.

– Мда… – протянул Бакшаров, растягивая ворот свитера, ему даже дышать стало трудновато. – И ни разу не попался случайный свидетель?

– Тот, Дурнев, не случайный оказался. Тамарка осела у стенки, а я действительно услышала: «Ты что делаешь?» На меня бежал здоровенный детина, замахиваясь сумкой, позже выяснилось – кинокамерой. В панике я выбросила руку с ножом вперед, а что было делать? Ты прав, нож вошел легко. Пойми, Бакшаров, он не оставил мне выбора. Я была заляпана кровью – Тамаркиной и его, это могло меня выдать. Пришлось выйти из подполья. Тем же ножом я нанесла себе раны, сбегала к мусорным бакам и спрятала сумку и нож, затем бросилась бежать с криком о помощи.

– Не понял, сумка или кинокамера?

Слава нервничал, изредка косился на вход, время-то вышло – где же группа захвата? Войдя в дом, он сознательно не закрыл двери, постепенно холод становился хозяином в доме. Да, Вера и холод хозяйничали, а два мужика сидели перед ней, как два лоха. Без движений коченели ноги, мерзли руки.

– Камера, – тем временем ответила она. – Я понимала, что нож и камеру в сумке следует забрать до утра, и упросила дежурную медсестру отпустить меня, мол, бабушка дома больна. Моя машина стояла у больницы, ее пригнал сердобольный полицейский. Я переоделась в брюки и куртку, всегда вожу запасную одежду, отогнала машину, чтобы никто не засек, и пешком добралась до места. Позже, уже дома подключила камеру к телевизору и просмотрела запись. Честно скажу, похолодела – не ожидала увидеть себя. Он снимал почти каждый мой шаг, даже драку с Ильей. Я поняла, что нахожусь в опасности. Кто он, Слава? Почему следил за мной?

– Знаю не больше тебя, клянусь.

– Жаль… Ну, и рыжеволосая красавица…

– Подожди, – перебил Слава, – а Бельзин? Можно мне?

– Ваша беседа превращается в светскую, – подал недовольный голос Сергей. – Воркуете о зверствах, как о сортах чая.

Отмахнувшись, Бакшаров кратко обрисовал ситуацию в доме Бельзина, Вера подала знак одобрения: