Лариса Соболева - Месть без права на ошибку

Вера не ночевала дома еще ночь, нигде не объявилась и днем. С семи часов Сергей и Бакшаров прождали ее в кафе напрасно, она не пришла.

Виктор Черемис находился в состоянии… Опять забыл красивое слово, которое подсказал Генка. Записать следовало. Так вот, Черемис втихомолку радовался: близок день, когда он отправится на отдых, погреется на солнышке, а потом вернется со статусом жертвы бандитских формирований. Он, кажется, нащупал потайное место братца. В тот вечер, когда Виктор трусливо драпал неизвестно от кого, ему пришла умная идея в голову, да ускользнула. А идейка была насчет Гены, его «психологии» и где он, падла, деньги прячет. Продолжая посещать брата каждый день, он инстинктивно переключился с бесполезных поисков тайника на Генашку. Предметом интереса стали поведение, пристрастия и разглагольствования. Без умных книжек, которые советовал читать Генка, Витя определил, что где-то очень близко он держит мошну.

У Генки две страсти: власть, до которой ему как до Москвы раком, потому и Виктора опутал, бандитская харя, и деньги. А предмет страсти должен находиться рядом, чтобы можно было взять его, полюбоваться, насладиться обладанием. Власть штука неуловимая, даже имея ее в борделе, хрена два пощупаешь. А вот деньги или те же камешки – другое дело.

И однажды Виктора как током бахнуло: он заметил необычную любовь Гены к одному-единственному креслу, оно не отличалось от остальной мягкой мебели, но! Кто бы ни пришел в апартаменты, Генка подкатывал к столику с выпивкой только это кресло и умащивал тощий зад именно в нем. Как насчет психологии, а? И стоит креслице обособленно, в уголке. Деньги там, решил Черемис. Безусловно, ценности должны храниться в сейфе, да Виктора не проведешь: сейф держит братец для отвода глаз.

Уроками Генашки он воспользоваться в полной мере. Среди вязальных спиц жены нашел две очень тонкие, гибкие и упругие, на них болталось незаконченное вязание Аннушки. Черемис вытащил одну и никак не мог приткнуть ее, сделать незаметной. Пробовал ходить с ней, держа в рукаве, – выпадала, зараза, в кейс не положишь, вдруг придется открыть у Генки, а тот увидит. Он же заподозрит, пришьет. Черемис мучился: куда спрятать ее, чтобы чувствовать себя свободно, достать, когда нужно и без проблем? Осенило ночью (вообще Виктора осеняет чаще по ночам). Оказалось проще пареной репы спрятать.

Находясь у Гены, Черемис дождался отлучки брата и распахнул пиджак. Всего-навсего проткнул подкладку и засунул внутрь, круглая пластмассовая головка на конце не давала провалиться спице за подкладку. Теперь Черемис взял двумя пальцами ее за головку и вынул, как шпагу из ножен. Вот такой Черемис сообразительный человек.

Заветное кресло. Виктор перевернул его. Ага! Дно закрыто тонкой фанерой. Проверил другое. Дно закрыто материей, внутри пустое пространство. Это о чем говорит? Черемис пыхтел, протыкая мягкие части кресла, засовывал в щели, он взмок и… ничего не нащупал. Спица вернулась за подкладку пиджака. Но Витя не терял надежды. Стоило Гене в последующие дни выйти по делам, он принимался истязать кресло. Чем больше орудовал спицей и не находил подтверждения домыслам, тем увереннее становился, что тайник найден, братец просто хорошо упаковал ценности. Иногда спица натыкалась на нечто неопределенное, и Виктор, пыжась определить предмет, шуровал ею особенно тщательно, но…

Попутно он готовился к побегу. Знакомый банкир взялся перевести накопления Черемиса в загранбанк. План таков: Виктор едет отдыхать, куда – никто не узнает. В Китай, например, а поедет в другую сторону, купит в захолустной деревеньке домишко и переждет опасное время. А перед отъездом даст брату снотворное (как милашке-молодашке дал Гена), только Виктор даст ему лошадиную дозу, чтоб спал, гад, до самого ареста, вскроет кресло и – тютю. Виктор уверен в успехе…

– Вить, а Вить, Гена звонит, – протянула трубку Аня.

В спальню, где муж думу думал, лежа на кровати, он велел не заходить, телефон не приносить, даже если будет звонить Васков, жена оправдалась:

– Витя, Гена сказал, что приедет сам, если ты не поговоришь с ним.

– Давай, – забрал он трубку, сделав второй рукой отмашку, мол, уйди. – Я тебя слушаю, Гена.

Он вздрогнул, потому что никогда братец не вопил как раненый:

– Срочно, слышишь, срочно ко мне! У нас ЧП. Жду.

Виктор побелел. Допрыгались. Пред глазами предстала Марга, ее дистрофичная шея с разрезом поперек. Запахло кровью, подкатила тошнота, затряслось тело. Это конец. Черемис собирался в неизвестность.