Наталья Александрова - Неуловимая жена

Лола коршуном набросилась на кроссовки. Из-под одной вытащила конверт, а в другой обнаружила небольшой кожаный футляр для ключей. Так и есть – внутри были два ключа на общей связке. Обычные ключи, один большой, от старого замка, второй – самый простой.

Что там Ленька говорил про ту тетку, настоящую Петушкову? Тетке якобы по ошибке звонила женщина, которая сдает ей комнату. То есть не ей, а той, другой, которая предъявила, надо думать, паспорт на фамилию Петушкова и сняла комнату. Не иначе, ключи от нее. Хорошо бы еще адрес выяснить.

Но выяснять его не пришлось. На конверте, который оказался из налоговой инспекции, стояли и адрес: улица Стахановцев, дом 5, квартира 21, и фамилия: Самоедова М. С.

Ох, у Лолы уже в голове все смешалось из-за этих фамилий! Нужно отнести все Лене, пускай разбирается.

Тут дверь раздевалки начала открываться, но, прежде чем вошла долговязая девица с беговой дорожки, Лола успела захлопнуть шкафчик и скакнуть к своему месту.

Впрочем, девица ничего бы и не заметила, она по-прежнему находилась в трансе.

– Вот, Ленечка, – сказала Лола, выкладывая на стол конверт и ключи, – больше там ничего не было. И вообще, я тебе скажу, в этого «Железного человека» я больше ни ногой. Ужас, что там творится!

Она стала с возмущением повествовать о противном приставучем старикашке, но компаньон ее не слушал, а внимательно рассматривал конверт.

– Адресовано некоей Марии Степановне Самоедовой, адрес, судя по всему, ее. Налог на имущество в виде комнаты. Все ясно, наша неизвестная снимает у этой Марии Степановны комнату, конверт прихватила с собой, чтобы хозяйке передать или самой оплатить. Вот и ключики.

– Почему она их в таком странном месте хранит? – протянула Лола. – Там шкафчики хлипкие, я за секунду открыла.

– Интересно, – согласился Маркиз, – судя по всему, дама шифруется почище Штирлица, даже ключи хранит не при себе. Ладно, это мы выясним, нужно идти по адресу.

– Твоя очередь! – бросила Лола, скрываясь в ванной.

На этот раз Маркиз не стал прибегать к традиционным хитростям и уловкам для проникновения в дом. Он уверенно набрал на домофоне номер нужной квартиры.

Некоторое время никто не отзывался, и Леня позвонил еще раз. Наконец раздался негромкий щелчок, и хриплый недовольный голос проговорил:

– Чего надо?

– Надо, чтобы вы не задавали лишних вопросов и немедленно меня впустили! – отчеканил Маркиз строгим официальным голосом облеченного властью человека.

– С какого это перепугу я тебя должен впускать? – осведомился недовольный голос в динамике домофона. – Ты кто такой? Я тебя по голосу не признаю!

– Я – официальное лицо, и если вы меня сейчас не впустите добровольно, я приму меры! Вплоть до крайних! Вернусь сюда с ордером и группой захвата!

Хриплый голос испуганно закашлялся, затем раздался новый щелчок, и дверь открылась.

Леня поднялся на четвертый этаж. Дверь двадцать первой квартиры была приоткрыта, за ней виднелся немолодой, небритый, сильно потрепанный жизнью мужик в растянутых тренировочных штанах и несвежей футболке. От него даже на расстоянии исходил запах застарелого перегара.

– Слышь, мужик! – проговорил он, оглядев Леню с ног до головы. – Врет она все!

– Мы что, так и будем разговаривать на лестнице? – строго проговорил Маркиз и выразительно взглянул на соседние двери, за которыми слышалась какая-то подозрительная возня.

– Не, не надо на лестнице! – Мужик попятился, пропуская Леню в квартиру.

Маркиз вошел в прихожую. Здесь было пусто, но, как ни странно, довольно чисто.

– Врет она все! – повторил мужик, закрыв за Леней дверь и опасливо заглядывая ему в глаза.

– Кто – она? – строго осведомился Маркиз.

– Да кто же? Ясно кто! Машка! Жена моя бывшая! Она всегда врет, натура у нее такая!

– Вы имеете в виду Марию Степановну Самоедову?

– Ну да, ее, а кого же еще? – Мужик мрачно взглянул на Маркиза. – Врет она, все как есть врет! И насчет аморального поведения, и насчет внешнего вида, и насчет шума в неположенное время… Я порядок знаю, тишину никогда не нарушаю, а ежели иногда немного выпью – так все по закону, на свои собственные деньги и в свободное от всего прочего время. А как же не выпить, если жизнь у меня такая тяжелая? Согласись, мужик! Каждый день одно и то же – утро, день, потом вечер… и понедельник непременно… и климат опять же… А что соседи на меня жаловались – так это недо… недовразумение! Это у меня просто шкафчик упал, и мы с соседями договорились…