Карен Уайт: Записки на полях соленых книг

– Польша? – Мэгги подалась вперед.

– Да, – он приподнял бровь в ответ на невысказанный вопрос. – Мы эмигрировали в США около одиннадцати лет назад. Мой отец христианин, а мать еврейка. Они решили, что для нас с братом здесь будет безопаснее и мы получим больше возможностей.

Мэгги заинтересованно кивнула. Ей не приходилось выезжать за пределы Южной Каролины, но ее любимым занятием было изучение атласов, которые она продавала в своем магазине. Она мечтала, что когда-нибудь сможет посетить места с экзотическими и непроизносимыми названиями, нанесенные на карты, раскрашенные в яркие цвета.

– Почему вы приехали на Фолли-Бич? Вы не носите военную форму.

Мэгги искала причину для неприязни к нему – такую, которая позволила бы ей встать и уйти, чтобы избавиться от тревожного присутствия этого мужчины.

– У меня ужасная астма, – он сокрушенно улыбнулся и указал на сигарету. – Я знаю, что это вредно, но не могу остановиться.

Он снова затянулся, как будто в доказательство своих слов.

– Я с детства часто болел и не смог пройти армейский тест по физподготовке. Но я делаю, что могу.

Настала ее очередь вопросительно поднять бровь.

– Мой отец владеет заводом по производству кожаных изделий в Айове. Мы изготавливаем ботинки, ремни, туфли и прочие вещи. Теперь мы переоборудовали завод для снабжения армии. Моя задача – посещать разные военные базы по всей стране и определять, устраивает ли их наше качество и есть ли у них другие потребности, которые мы можем удовлетворить. Кроме того, я ищу новые рынки сбыта для наших товаров.

Питер улыбнулся, но его улыбка не согрела Мэгги. Она чувствовала себя так, словно стоит посреди прибоя и песок уходит у нее из-под ног.

– А вы, Маргарет? – с кривой улыбкой спросил он, погасив сигарету в стеклянной пепельнице. – Что вы делаете для национальной обороны, кроме того, что обходитесь без нейлоновых чулок и собираете фольгу? [7] Сбор фольги для нужд авиации и РЛС (радиолокационных станций) действительно происходил в США в годы Второй мировой войны.

Он откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки с длинными пальцами и добавил:

– Ну и, конечно, танцуете с солдатами. Красивая женщина должна считать это своим долгом, не так ли?

Эти банальности рассердили Мэгги, и она уже собиралась проститься с ним, когда он назвал ее красивой. Она ненавидела себя за то, что поддалась на лесть, особенно потому, что считала ее лживой. Она была в лучшем случае миловидной, но уж никак не красивой. Годы жизни в обществе Кэт приучили ее к этой мысли. Но сейчас этот элегантно одетый мужчина смотрел на нее, а не на Кэт, и называл ее красивой. Мэгги справилась со своими чувствами и сделала глоток из бутылки кока-колы.

– Ну, я же говорила вам, что управляю магазином. Я хотела работать на базе ВМФ в Чарльстоне, но у меня на попечении находится младшая сестра, Лулу. Кроме меня, о ней некому позаботиться.

– У вас больше нет никого из родных?

– Только моя кузина Кэтрин. Она недавно овдовела. Иногда она помогает мне в магазине и с Лулу. Думаю, ей еще слишком рано устраиваться на работу.

– Как печально. Вы оставили ее дома сегодня вечером?

Мэгги непроизвольно поджала губы.

– Вообще-то она здесь. Она… подумала, что ей будет легче, если она немного потанцует.

– Ага, – сказал он и снова приподнял бровь. – Понятно. Безутешная вдова.

Мэгги не знала, что ответить. Она понимала его сарказм, но родственная привязанность к Кэт в данном случае проявилась довольно сильно.

– Моя кузина очень красивая. Мужчинам нравится находиться в ее обществе. Она высокая блондинка; возможно, вы видели, как она танцует с лейтенантом.

Питер даже не повернулся в сторону танцплощадки и устремил взгляд своих странных янтарных глаз на Мэгги. Что-то в ее груди дрогнуло.

– Не думаю, что я ее заметил.

Она отвернулась от его пронизывающего взгляда, внезапно обнаружив, что ей трудно дышать. Со сцены доносились знакомые ритмы, и она поняла, что притопывает ногами в такт музыке. Кэт и Роберт находились в центре круга зала. Зрители, толпившиеся по краям, наблюдали за их танцем: их руки и ноги плавно взлетали и опускались, лица блестели от пота. Они прекрасно смотрелись вместе и напоминали птиц, брачующихся в полете.

Мэгги снова подумала о Джиме и о том, что он считал ее улыбку красивой. Ей страстно хотелось избавиться от грусти, донимавшей ее, как песчаная мошка. Повернувшись к Питеру, она широко улыбнулась.