Павел Вежинов - Летучие мыши появляются ночью

Димов долго молчал, опустив глаза.

– И все-таки что-то сомнительное, Несторов, в тебе есть. Почему ты сегодня тайком выехал из дому?

– Как тайком?

– Конечно, тайком. Ты всегда пользуешься калиткой. А на этот раз вывел мотоцикл прямо на шоссе. И для этого открыл тяжелые ворота, в которые проезжают только легковые машины и грузовики. Зачем ты это сделал? Чтобы мы не догадались, что ты едешь в Перник?

– Просто случайность, – сказал Несторов.

– На этом свете ничего случайного не бывает.

– Ворота и так были немного приоткрыты. Вот я и решил сократить путь.

– А что ты делал в Пернике?

– Ничего особенного.

– Все-таки расскажи.

– Один клиент оставил мне мотоцикл, чтобы я сменил амортизаторы. Я их сменил и перегнал мотоцикл в Перник, как обещал клиенту. Зачем человеку пускаться самому в утомительный путь? Окажу ему услугу – он ко мне обратится и во второй раз.

– Как зовут клиента?

– Спас Рангелов. Живет на Околчице, дом два.

– Ты ему передал мотоцикл?

– Ему лично. Он очень, обрадовался, заплатил даже на лев больше.

– Ладно, а почему ты не вернулся с первым же поездом в Гулеш? В четыре часа есть поезд, тебе это хорошо известно.

– У меня в Пернике были дела. Я хотел купить два подшипника в магазине запасных частей, а магазин открывается в четыре. Так что пришлось ехать следующим поездом.

– Это все, что ты можешь сказать?

– Все.

Димов нажал кнопку, на пороге появился дежурный.

– Уведи его, – сказал Дамов. – В отдельную камеру.

Несторов с испугом посмотрел на Димова.

– Но за что, товарищ Димов? Что я сделал?

– Ничего, разумеется. Я ведь тебе сказал, я опасаюсь за твою жизнь. У нас, по крайней мере, будешь в безопасности.

Несторов уловил в словах Димова иронию.

– Это, товарищ Димов, полное беззаконие. Только из-за подозрения, абсолютно без доказательств? Вы разве не верите моей жене, что я был дома?

– Ступай в арестантскую для нашего спокойствия, – примирительно сказал Димов. – Знаешь, я сам уже не пойму, кому верить, кому нет…

Оставшись с Парговым, Димов задумчиво усмехнулся.

– Ты веришь, что у него и на этот раз есть алиби? – спросил, нахмурившись, Паргов.

Димов с удивлением посмотрел на него.

– Как я могу не верить? Но другой вопрос: действительно ли все было так, или они с клиентом договорились. Этого Спаса Рангелова нужно как следует проверить. Если он окажется честным человеком, тогда будет ясно, что Несторов не убийца.

– Ты хочешь сказать, что у нас опять пустые руки?

– Нет, этого я не хочу сказать. Откровенно говоря, Несторов заставил меня кое в чем усомниться.

– У меня все в нем вызывает сомнение.

– Послушай… Когда я сказал, что в молодежный лагерь была брошена английская граната, он встретил это с очевидным облегчением. Ты заметил?

– Нет, не обратил внимания.

– А я это ясно увидел. И спросил себя: почему?

– Он тебе ответил.

– Погоди, не спеши. Ты же понимаешь, что я импровизировал, проверяя одну из своих гипотез. Хорошо, мы действительно не знаем, какую гранату бросили в молодежный лагерь. Но откуда ему известно, что она не была круглая? Английская?

– Может, действительно у его тестя была только одна такая граната?

– Согласимся с этим. Но в мире есть миллионы таких гранат. Почему нападение не могло быть совершено с помощью другой такой же гранаты? А кроме того, Несторов очень хорошо знает, что никому не известно, сколько именно этих гранат было у его тестя. Тогда почему он так обрадовался?

– Да, действительно, в этом что-то есть, – пробормотал Паргов.

– Вот тебе достоверное объяснение. Несторов знает, что в лагерь была брошена не такая граната, потому что сам участвовал в нападении. Он сразу понял, что я импровизирую, обманываю. Это не могло его не обрадовать. Ему стало ясно, что у меня одни подозрения и никаких доказательств. И сразу ощутил твердую почву под ногами.

– Скорее всего так и было! – сказал, оживившись, Паргов.

– Логически это неопровержимо. Но практически может быть и не так. Представь себе, что круглая граната у тестя была одна, а это, по всей вероятности, правда.

Он прав – одна и та же граната не может взорваться дважды. Но сразу он мог и не сообразить, что нет доказательств или свидетелей, которые бы могли подтвердить его утверждения.

Оба долго молчали, углубившись в свои мысли.

– А вот второе, что у меня вызвало сомнение. Он как-то неестественно оборвал фразу: «Славчо был…» Потом добавил, что был доверенным лицом у Кушева. Здесь дело очень тонкое. В целом фраза звучит совсем естественно. Но почему он ее оборвал? Как будто не было никакой причины разрывать фразу надвое: «Славчо был, – сказал он, – в то время тоже человеком Кушева». Ничего – что хотел сказать, то и сказал. Если этот обрыв фразы не случаен, он может иметь только одно объяснение: Несторов знает, что Славчо Кынев мертв. Но он не хочет выдать себя.